Ты спроси меня! — или на это
Недостаточно родственных прав?
Или Богу довольно ответа
Предлежащих потоков и трав?!.

1997

***
Твоя мечта — стать деревом. Оно,
Такое вертикальное, сквозное,
В надежном грунте укоренено
И спасено от холода и зноя.
Волшебное желанье улететь —
Его подземной правды испытанье.
Зефирами колеблемая клеть —
Не тяжкий плен, а тело улетанья,
Как время, постоянного... Твоя
Мечта — и улетать, и оставаться,
И гнать, и звать... стоять — и рассыпаться...
Быть — и не быть. Любить — и нет.
                  А я...

1998

***
Меж нами — хаос или космос?
Растущее, как снежный ком...
Какая, друг мой, блажь и косность —
Искать пристанища в другом!

Душа нетленная — комочек,
Меж нами дышащий... прости!
Соблазн рифмующихся строчек
Ты смог бы сам перенести?

Перевести сей вздох безмерный
На существующий язык?
Меня б согрел и спички серной
Чуть видимый дрожащий лик...

Но завтра — огненные горы
Сойдутся в круг у белых вод,
И что-то, легкое, как взоры,
От нас еще произойдет...

1999 г.

***
Это все, что от него осталось, —
Надпись на обложке... восемь строк...
А, казалось, Господи, казалось,
За чертою жизни грянет срок
Отлученья сердца от неволи,
Вытянувшей тело до костей...
Чей-то почерк... чьи-то сны и боли...
Чья-то страсть в кругу чужих страстей...
Словно я не губ его касалась,
А раскрыла книгу на столе...
Вот и все, что от него осталось —
На родства не помнящей земле...

1999г

***
Вы — отрицанье! Помните фокстрот
Под сквозняки танцующего зала?
А профиль Алигьери?.. Наперед
Про это “нет” я знала, знала, знала...
Кто вырезан из цельного куска,
Не может помнить изначальной точки —

Ни капли, ни зубца, ни волоска...
А нынче свет — лишь белые клочочки.
Так память разлучается с судьбой.
Так жизнь вступает в полосу распада.
Так исцеляет зверя зверобой
(Трава такая )... значит, так и надо...
Декабрьский смог. Улыбка. Завиток.
Рождественского праздника развилка.
Зеленый угол музыки. Затылка
Девического бархатный цветок.

1997

НЕСТОР

Не я, Господи, а Ты мне говоришь!
Полем-пахотой лежат Тебе листы.
Я один. Дымя, лампада — тлеет лишь.
И усталость сводит слабые персты.

Полем-пахотой лежит Тебе вчера:
Путь апостола к холмам Твоим святым...
Дым полынный половецкого костра...
Птичьим пеплом по звенящей степи — дым...

Дым во рту моем, во лбу моем, в глазу...
Дым в дому моем... о, русская земля!
Князь над костью тихо выронит слезу.
Из костей беззвучно выникнет змея.

1999

***

Ю.В.

Когда-нибудь и ты меня прочтешь:
Вернувшись из ночного листопада,
Ладошкой с подоконника смахнешь
Остатки горней трапезы... досада
Не в том, что кем-то выпито вино
И съеден хлеб... от твоего достатка
Не жаль делиться с ангелами... Но
Соображенье дальнего порядка
Тебя смутит... так шедшего в ночи
Смущало бы предчувствие постоя...
Так своенравный Рим смущала Стоя...
Так знанье дня стесняется свечи...
И слово, непомерное, как тлен...
И слово с резким привкусом чесночным...
И слово — в ноздри бьющее со стен...
И все слова в своем кругу порочном...
Их блеск и стон... их сумеречный гул...
Твоей души излюбленная пища...
Кто взял ее? Кто без тебя рискнул
Ответить богу твоего жилища?

1999

***
К дорогим мертвецам – под картонные своды...
До сих пор я не знаю просторней свободы,
И летит моя мысль, как живая ладья,
Над пучиной придуманного бытия...

К ВОПРОСУ О НЕВОЗМОЖНОСТИ ДИАЛОГА

Бьющийся о стекло, конечно, не понимает,
Что боль и холод не свет ему причиняет,
И возвышает гнев на желанный свет,
Уверенный, что стекла между ними нет.