Борис КЛИМЫЧЕВ

РАССКАЗИКИ

КОКОСОВЫЙ БАЛЬЗАМ

Молодой поэт и самодеятельный актер Олег Древостоев нашел возле сексшопа бумажник хорошей кожи. Оглянувшись, Олег кинулся в платный туалет, заперся там в кабинке, извлек из бумажника две стодолларовых бумажки и пять никчемных российских тысячных. Бумажник Олег выбросил.
Через полчаса счастливец сидел в буфете театра на Шуршайке с режиссером Афоней Толстоватым и кричал буфетчице:
— Маня! Се сейшен имдемнитет ринекант! Короче — пьем только кокосовый бальзам по сто тысяч за бутилька, а закусываем бананейшеном!
Афоня Толстоватый, глотнув кокосовки, погладил жесткие кудри поэта:
— Менестрель! Двустишие!
Олег проглотил банан и выдал без натуги:

Я средь скал тебя искал,
На скале тебя ласкал!

Режиссер со своим двустишием тоже не задержался:

— Больше голову не мой
Притворись, что ты немой!

За соседним столиком зашумели новые русские и один новый нерусский. Был там директор банка, которого в этот момент проклинали обманутые вкладчики, были и владельцы частных лавок.

— Иностранное хламье
Продает весь день хамье! —

отозвался поэт на шум колоритными строчками. Торговец восточного вида погрозил ему пальцем, украшенным бриллиантовым перстнем. Олег подмигнул ему:

— Не поет певец-бахши:
Дыни свистнули с бахчи!

— Не позволю оскорблять гостя из республики дружественной и суверенной! — вскочил со стула банкир. Олег хлестанул его новой парой строчек:

— Лопнул банк! — вскричал патрон,
Заложив в наган патрон.

— Уберите его! Не то я омон вызову! — истерически завопил банкир.

— Хоть и труно, все же моно
Жить на свете без омона! —

выкрикнул Олег в ответ, и добавил:

— Жил, поди-ка, на Канарах?
Посиди-ка ты на нарах!

Коммерсанты вздумали взять у Олега глаз на анализ, но актеры встали стеной, особенно страшен был Афоня Толстоватый с пустой бутылью из под кокосовки в мохнатом кулаке.
Хотели проводить поэта домой, он заупрямился, мол, отдохну на скамье у Шуршайки, доллары до единого остались в буфете, что у меня брать?
Очнулся он на рассвете, когда по мосту прогрохотал первый трамвай с редкими пассажирами. “Людка ругаться будет, подумает — у баб был!” — зателепалась мысль в похмельном мозгу. Надо было скорее идти домой.
Прохожие почему-то все оглядывались на Олега, а детишки, которых мамы вели в ясли, тыкали в него пальчиками. “Чего они?” — удивился он и взглянул на свое отражение в витрине. Ужас! Из витрины на него глянуло лицо негра.
Олег втянул голову в плечи и побежал. Что же теперь делать? Может, пройдет? Случалось с похмелья ходить с физией красной, как у индейца, но ведь проходило же? Это, конечно, тоже пройдет. Только бы кто знакомый не встретился.
Олег заскочил в свой подъезд, нажал кнопку лифта. Вот она, родимая дверь. Позвонил. За дверью шуршало, но никто не подавал голоса.
— Люда! Это я, открой! — сказал Олег.
— Я вас не знаю, гражданин, господин-хороший, — ответила из-за двери Люда. Конечно, она видела его в глазок. И не узнала. А голос?
— Людка! Это я! Олег! Только я почернел немного, мы с Афонькой вчера много кокосовки выпили, кабы знать, что она так действует... Но ты же по голосу слышишь... — сказал он и умолк, потому что понял: голос у него тоже изменился, нежный тенор превратился в мощный бас, как у знаменитого в прошлом негритянского певца Поля Робсона.
— Вы, господин, дуру тут не найдете. Мы газеты читаем, сейчас бандиты в кого только не рядятся: и в старушек, и в милиционеров, — сказала Люда, — вы лучше уходите, не то я буду по трубам отопления стучать, а соседи милицию вызовут.
Олег выскочил из подъезда и побежал к театру.
— Вы к кому, гражданин иностранец? — спросил швейцар. Олег хотел сказать, что он не иностранец, но понял, что спорить бесполезно, и сказал, что хочет вручить режиссеру театра иностранную премию “Золотой кокос”.
Швейцар его впустил, протянув руку за долларом, и очень удивился, что ладонь осталось пустой.
Афоню он нашел в буфете, тот тоже его узнал не сразу. Но Афоня не был бы Афоней, если бы не сумел объять ситуацию своим мощным аналитическим умом.
— Что-то там в этом кокосе есть такое, микроэлемент какой-то, который дает этот эффект. Почему я не почернел? Так ведь тут, видно, зависит от дозы. Видишь, у меня как бы сочинский загар получился. А тебе теперь лишь Отелло играть, но классику мы не ставим и не будем ставить в обозримом будущем. Мы современностью дышим...
“Только Люда меня может понять!” — подумал вконец расстроенный Олег. Пойду к ней на работу, постараюсь ей все популярно объяснить.
Он вызвал ее из конторы. Стал убеждать. Да, он сейчас на себя не похож, ни цветом кожи, ни голосом. И все же он докажет ей, что он — это и есть он. Ведь только он, ее муж, знает, где у нее расположена одна из

Скачать полный текст в формате RTF