– А ты здесь что делаешь? — почти грубо спросил он.
– А я здесь живу. То есть, не здесь, я замужем в Эстонии, приехала on vacation, без визы, мы ведь теперь тоже почти, считай, страна НАТО, будем скоро против вас воевать, ха-ха-ха... А правда, что тебя при коммунистах посадили, мне кто-то рассказывал?
– Ерунда, были кое-какие неприятности, так они у всех были.
– Хорошие у тебя башмаки.
– Хорошие...
Помолчали. Замолчали. Она тоже стала раздеваться. Сняла для начала темные эти свои очки, в брючном костюме она еще была, так тоже сняла. Белье тонкое, французское сняла, вовсе не стесняясь его присутствия. Мелькнул рыжий ее пах, и он вспомнил все.

ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ОН ОПЯТЬ-ТО ВСПОМНИЛ? А вспомнил, что однажды напился пьян и стал нагло, дерзко глядеть, вернее — ГЛАЗЕТЬ в эти окошки, которые тут же погасли, и он чувствовал, что на этот раз ЕГО ИЗУЧАЮТ. Он стал делать приглашающие к себе, малопристойные жесты, но окна молчали. Одинокий г-н Безобразов выскочил на улицу, подошел к соседнему общежитию и стал бросать в упомянутое окна мелкие камешки. Внезапно он увидел, что по пожарной лестнице спускается какое-то ловкое, мускулистое, но явно женское существо.
– А, это ты, — только и сказала незнакомка, в дальнейшем — Пловчиха.
– Это я, — сказал он. — Пошли ко мне, посмотришь, как я живу.
– Да я все про тебя знаю. Ты ведь меня звал, да?
– Конечно, тебя, — соврал он.
–Конечно врешь, да? — уточняла она.
Так они и стали, как это раньше называлось в совершенно определенном смысле, “жить”. То есть она приходила к нему, они трахались, она уходила. Она была у него практически ПЕРВАЯ, она действительно была мастером спорта по плаванию и, кроме того, передвигалась с аквалангом по каким-то там подземным пещерным озерам. С ней особенно не о чем было говорить, но Безобразову нравились их отношения. У нее был ключ от его комнаты, и однажды она смеху ради запустила ему в комнату живого петуха, после чего явилась к нему с подружками похихикать. Обозлившись на глупую шутку, в результате которой петух обгадил всю его комнату, Безобразов петуха задушил и в момент прихода подружек варил из него густой суп. Незваных гостей он не пустил, супом не угостил, сказал, что занят. Но расстались они не из-за этого, а из-за какого-то другого пустяка. То есть, одинокий г-н Безоборазов отлично помнил, из-за какого именно пустяка они расстались, но вспоминать не желал, потому что это и была та самая его мечта — о том, о чем не должен был знать никто... Так-то они, я же говорю, трахались напропалую, ко взаимному удовольствию, в разнообразных позах, а тут ее как заклинило. “Этого никогда не будет, это неспортивно, негигиенично”, — не раз и не два защищалась она. – “Дура! – не раз и не два злился он, весь располосованный ее острыми ногтями. – Пошла вон, дура, чистюля, пловчиха!” – кричал он, а потом однажды уехал из этого общежития, вообще уехал из города К., стоявшего на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан.

– Раздевайся, ты чё? Идем искупнемся, — предложила она.
Он в упор разглядывал ее. Спорт, надо сказать, сделал свое хорошее дело. Тело ее сохранило знакомые очертания, ну а груди, что груди? Маленькие груди свои она и раньше называла, смеясь, “прыщиками”.
– Да я, вроде, уже раздет, – ответил он.
– Нет, ты все снимай! — вдруг повелительно сказала она, и он выполнил требуемое.
После чего они, смеясь, хохоча и брызгаясь поплыли.

О ЧЕМ ОН ДУМАЛ ТОГДА? ЧУВСТВОВАЛ ЛИ, ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ? Нельзя сказать, что он о чем-либо думал, равно как и нельзя правомерно утверждать, что он что-либо чувствовал. Он ведь действительно любил свою жену, страну, родину. Жизнь прожить это, знаете ли, не поле перейти.

Они плыли, стремительно удалялось Швеция, остров Готланд, пляж, на котором уже еле заметно чернели его черные мягкие башмаки на “липучках”.
- Отдохнем, — предложил он, ложась на спину. Она все смеялась. Мокрые кудряшки облепили ее некогда страшненькое, теперь нервное лицо.
- А хочешь я сделаю тебе то, о чем ты тогда так мечтал? — сказала она. — Или трусишь, как я тогда трусила?
Он задумался, он соображал, поможет ли ему это умножить его беспорядочные знания, бесполезные практические сведения о жизни, которыми он так ловко торговал, но было уже поздно.
Она уже начала. Безостановочно, прилежно склонив голову с распущенными волосами, трудилась она, и невыразимое блаженство охватило одинокого г-на Безобразова, когда они погружались все глубже и глубже. Он задержал дыхание, он, кажется, уже умирал, но ничто более не удивляло его. Широко раскрытыми глазами он видел ту тьму, которая своей интенсивностью равнялась цвету его только что купленных черных башмаков на “липучках”, а больше он уже ничего не видел. Естественно, что в его голове вдруг лопнул огромный золотистый шар. Грань была перейдена, в конце тоннеля появился свет, раздались какие-то голоса... Жена, дети, Москва, город К., стоящий на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, Готланд, Швеция, Россия, Сербия, Эстония, Америка, писатель А., генсек Г., фантаст К., постомодернист П., Юкка Маллинен, египетский князь Мальгин, мэр Юрий Лужков, албанец из Косова, коммунисты, урановые рудники, Государственная Дума, артрит, джин, тоник, а также доллары, кроны, рубли и другая валюта, а также все беспорядочные знания, все бесполезные практические сведения о жизни, все-все-все целиком, осталось в прошлом. Включая черные мягкие башмаки на “липучках”, которые исчезли с пляжа еще до прихода полиции.

28 марта 1999 г.
г. Москва