предотъездные хлопоты достигли апогея, а у меня исчезло молоко. В Чите Марианне было уже четыре месяца, мы кормили ее разными специальными смесями, купленными впрок. И вот завершились первые концерты, начальство — и гражданское, и военное — тотчас же к нам остыло. Как это принято в России. Вместо утепленного легкового автомобиля к подъезду гостиницы “Амурское подворье” подали грузовой студебеккер, Александр Николаевич с аккомпаниатором забрались в кузов, меня посадили в кабину, предварительно поставив между мной и шофером плетеную корзиночку с детским питанием, прикрытым чистой салфеткой. В кабине тепло, в кузове студено. Хорошо, хоть ехать до вокзала было недалеко.
Приехали, остановились. Мужчины спрыгнули на землю, Александр Николаевич распахнул дверь кабины, принял на руки Биби, аккомпаниатор протянул руки ко мне, дабы я смогла сойти с высокой ступеньки. И, едва я ступила на землю, шофер-солдат с силой захлопнул дверь и с места рванулся прочь. Ему-то, бедолаге, думалось, что эти буржуи везут с собой коньяки-ликеры под свежестиранной салфеткой..
— Как он разочаровался! — сказал Франц Таурин.
Тут мы покачали головами, повозмущались, и Лидия Владимировна продолжала:
— Весь ужас ситуации состоял в том, что у нас не осталось посуды, не во что было купить молоко по дороге!
Нынешний житель, существующий в мире разбитых банок, бутылок, флаконов, горы которых валяются под ногами, с трудом может представить себе, что значила бутылка, не с горячительным напитком, нет, а обычная стеклотара в том 1943-м году. На каждой, даже самой маленькой, станции, укутанные в многослойные платки, в подшитых толстым войлоком валенках, старушки готовы были продать и свежее, и кипяченое молоко, но только в твою посуду, поллитровую банку не желали продавать ни за какие деньги.
— Мы с каждой станции давали вперед телеграммы: ради Бога, к поезду “Чита-Москва” доставьте за высокую плату хоть бутылку молока! Молоко нам выносили, а бутылку отбирали тут же. Девочка, голодная, кричала. Наконец, в Свердловске какая-то добрая женщина, выходя, оставила нам банку...
Таков был финал того праздника, на котором мне довелось быть в Чите. Я еще спросил о том, почему песни Александра Николаевича Вертинского не расходятся на магнитной пленке, как приходили в наши дома в те поры романсы Булата Окуджавы и своеобразные гитарные новеллы Новеллы Матвеевой (простите за тавтологию)? Лидия Владимировна ответила, что она никогда не позволит имени Вертинского вернуться к его почитателям в таком вот виде. Для него это было бы похоже на контрабанду: он ведь вырос в другом мире, с иными понятиями и представлениями.
— Я потому начала сниматься в кино, мои дочери потому столь активны в театре и на экране, чтобы на фамилию “Вертинский” не оборачивались с неким испугом, или недоумением. Я хочу, чтобы имя Александра Николаевича утвердилось, как имя большого артиста, с заслуженной и прочной славой.
Прошли еще годы. Явилась в мир небольшая пластинка-миньон с несколькими самыми популярными романсами. Потом вышел и большой диск, и еще один, и еще... тысячными тиражами. На этих пластинках не было золотого ангела с золотой трубой, но оттуда, из своего заоблачного далека, певец возвращался к нам с неослабевшей силой таланта, трогающего самые глубинные струны души:

Мы — осенние листья, нас бурей сорвало.
Нас все гонят и гонят ветров табуны.
Кто же нас успокоит, бесконечно усталых,
Кто укажет нам путь в это царство весны?..

г. Иркутск
№3, 1996 г.

Из антологии ДиН

Максимилиан ВОЛОШИН

МИР

С Россией кончено...
На последях
Ее мы прогалдели,
проболтали,
Пролузгали, пропили,
проплевали,
Замызгали
на грязных площадях,
Распродали на улицах:
не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав?
И родину народ
Сам выволок на гноище,
как падаль.
О, Господи,
разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь,
язвы и бичи,
Германцев с запада,
Монгол с востока,
Отдай нас в рабство
вновь и навсегда,
Чтоб искупить
смиренно и глубоко
Иудин грех
до Страшного Суда!

23 ноября 1917г. Коктебель

Знаменитые строки Сибири

И своя душа — потемки,
А когда забрезжит свет,
Начинаются поломки,
Для каких починок нет...

Геннадий Лысенко (Хабаровск)