Когда ты и я “воссоединились” с отцом
В ОЛП имени Берзина на Колыме,
В Москве умерла твоя мама
Елизавета Степановна.
Осталась теплая шуба,
Которую она носила
Еще с дореволюционных времен,
И сестры послали шубу тебе.
Она с этапом дошла до Колымы,
Но получать посылку ты отказалась,
Так как знала, что у мамы
Другой теплой одежды нет.
Тебе о ее смерти не сообщили,
А ты не могла допустить,
Чтобы она осталась раздетой.
И шуба тебе была уже не нужна —
Вас хоронили в вечной мерзлоте
В общих могильниках
Даже без “деревянного бушлата”.
В Москве носить шубу тоже
было некому:
Старшая сестра вместе с мужем
Вслед за тобой попала в ГУЛАГ,
А средняя укрылась в Махачкале
И тем спаслась.
Это ее рассказ.
Что стало с шубой после, я не знаю...
Вроде в войну в холодной Москве
Она согревала бывшую соседку...

ВЫБОР ИМЕНИ

Отец,
Когда мы в пятьдесят седьмом году
Впервые приехали в Москву
К родственникам мамы,
И жена здесь родила мне сына,
Я ничего не знал о тебе.
Мы назвали сына Владимиром
В честь Ленина и Маяковского
Или в честь великих князей
Владимира Красное Солнышко
И Владимира Мономаха.
В России было много известных
   Владимиров...
Но когда в следующем году
   в Норильске
Родилась дочь,
Вопросов с выбором имени не было, —
Имя дожидалось ее.
Женя — в память о маме.
К этому времени я уже много знал,
Но дал бы дочке это имя,
Даже если бы остались только
Мои детские воспоминания.
Двадцать лет я старательно прятал его,
Как единственную мамину вещь.
Пришло время и у моей дочки Жени,
Как и у моей мамы Жени, —
Сын Витя.
Может быть, у него еще будет
Дочь Женя...

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

С трепетом начинаю
Разговор на эту тему,
Отец.
Но уйти от него не могу.
Знаю, что вопросы останутся
  без ответов,
Но я должен спросить...
Вы с мамой познакомились
и поженились
В ссылке, скорее всего в Кудымкаре
(Сохранилась часть фотографии
Тридцать первого года,
Где она сидит, закутавшись в доху.
Кто и кого убрал на этом фото
      я не знаю).
Перед освобождением из ссылки
Вам определили “минус 12”,
Не пустили домой —
         в Москву и Харьков,
Направив на поселение в Курск.
Здесь вы и решили дать жизнь ребенку,
Но вас лишили призрачной свободы,
И мама выносила меня в Бутырках,
А родила, как рассказали тетки,
Первого мая тридцать третьего
В Верхнеуральском политизоляторе.
Четыре с лишним года я провел с мамой
В тюрьмах, ссылках, лагерях и на этапах.
Иногда, когда разрешали власти,
Ты был с нами,
Отец.
Детей у вас больше не было,
Видимо, не хотели плодить арестантов,
И не было у меня сестры или брата...
А вот протокол допроса
При твоем первом аресте в Харькове,
Когда тебе было чуть больше двадцати,
Сообщает, что ты уже был женат.
В деле нет фамилии твоей жены
И ничего не сказано о детях,