Станислав ДОРОХОВ

КОЛЫМСКАЯ
ПРОПИСКА

Екатерине Васильевне и Петру Ивановичу МИЩЕНКО

Нет больше вышек в Магадане
у врат в терновниках стальных
и только башенки на зданиях
напоминают нам о них.

Пусть крокодильи слезы льют
и продолжают телешашни
те, кто жалеют день вчерашний
и строгий лагерный уют.

У бывших ссыльных колымчан
от одного лишь слова “вышка”
и голова гудит, что чан,
и появляется одышка.

Хоть и не в лагере живут,
не добывают золотишко,
но телебашню телевышкой
со дня рождения зовут.

Безвинных, от родной земли
их привезли сюда на муки,
но асы лагерной науки
убить в них души не смогли.

В краю, где царствует зима,
они свои пустили корни,
обид не копят, зла не помнят,
родной им стала Колыма.

Не очень здорово везёт,
нет никаких надежд на чудо,
зато уверены — отсюда
никто уже не увезёт.

***
Из-за благородного металла
поступаем так неблагородно...
Рыб в реке, зверья в лесу не стало,
а земля загажена, бесплодна.
Жаждем вырвать каждую крупицу,
пусть хоть в порошок сотрем природу.
Негде ни напиться, ни умыться,
в кладовых подземных ищем воду.
На весь мир кричим, что землю любим,
а на самом деле, только губим.
Кто сказал — У нас ума палата?
Может быть, того не стоит злато,
сколько за него сегодня платим?
Снимем голову, а по прическе плачем.

Г. Магадан

Владимир ПЕРЦЕВ

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

***
Я в старый дом заброшенный войду, —
А в доме сумрак, тишина и тайна.
И как всегда нарочно и случайно
Зайдёт гроза и мрак на местность ту.

Как тайный знак, мистическая мгла
Накроет дом, отрежет все дороги,
Придвинет зеркало печали и тревоги;
Забытое, оно зияет из угла.

***
Всё живём не о том и не теми молитвами.
Многолюдно бывает за нашим столом.
Вдруг очнёмся и — сумерки в окна налитые,
Пусто в мире и призрачно в доме пустом.

Потемнеет душа словно сад. Всё запущено,
Нам не выпутаться из суеты.
Мы не властны собой, мы всего лишь допущены
Разделить чью-то трапезу до темноты.

Г. Гаврилов-Ям