<< |
сячи страниц. И все ахнули... Ну, не смехотворно ли?
Стилистические разборы детских рассказов Толстого, призванные показать
его беспомощность, как писателя, изумляют наивностью подхода: все эти
подсчеты повторения слов, суровое осуждение употребления слова “рот” применительно
к собаке, запрет на слово “вдруг”, якобы “мусорное”, и так далее, предполагают,
что Логинову доподлинно известны правила ПРАВОПИСАНИЯ, а вот Толстому
они неведомы. Но ведь Толстой писал для крестьянских детей, он сознательно
стремился приблизить свою речь к народной, максимально ее упростить, избегнув
каких бы то ни было стилистических красот. Была ли эта попытка успешной?
Тут надо спросить адресата, крестьянского ребенка. Прочтя эти рассказы
уже взрослым, я не испытал восторга. Почему? Может быть, просто “не в
коня корм” (не тот возраст, не то “социальное происхождение”.) Однако
я готов предположить, что эта малая и очень специфическая часть гигантского
наследия Толстого, действительно, является его неудачей. Истовая попытка
“снизиться” до потенциального читателя, отрешившись от собственного “Я”,
неизмеримо более сложного и тонкого, потерпела провал. Получилось нечто
нравоучительное по замыслу, а на поверку -просто слабое. Не потому, что
Толстой “халтурил”, писал “одной левой” (как полагает Логинов), а по прямо
противоположенной причине: уж слишком он старался. Известно, как долго
и тщательно трудился он над каждым маленьким рассказом, пытаясь осуществить
непосильное ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ. Не получилось! Толстой велик, когда он выражает
себя, а не кого-то другого, придуманного. Что ж — право на неудачу имеет
каждый, и Толстой — не исключение. Кстати, я не встречал ни одного человека,
который считал бы детские рассказы Толстого вершиной его творчества (пусть
даже — одной из вершин). И вот эту, самую слабую часть литературного наследия
Толстого Логинов делает ЦЕНТРОМ своего критического разбора! Прием, мягко
говоря, недобросовестный.
Впрочем, автор статьи проходится галопом и по другим, всемирно известным
произведениям Толстого, объявляя их тоже “графоманскими”. Тут уж произвол
— полнейший! Выдираются отдельные фразы, которые, в отрыве от контекста,
подчас, действительно, звучат странновато (осуществить это ох, как нетрудно
— с любым автором!). А вывод делается глобальный — вот он каков, ваш кумир!
Толстому выносится, например, строгий выговор за то, что у него Акулина
“облокотила лицо”: у лица-де нет локтей. Но ведь каждому понятно, что
имеется в виду, никаких комментариев не требуется! (Напомню в связи с
этим, что у Пушкина скорбящая женщина “кудри наклоняет” — давайте и его
дисквалифицируем!). Автобиографическая трилогия Толстого (“Детство. Отрочество.
Юность.”) объявляется чем-то “засушенным до уровня гербария”, образ
|
|
Наташи Ростовой — “романтико-реалистическим уродцем”, в
“Анне Карениной” Логинов видит “единственную мыслишку”: “Все счастливые
семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему”...
и так далее. Все эти оценочные суждения сугубо субъективны, нет, разумеется,
ни намека на их доказательность. И с какой стати я, или кто угодно другой,
обязан с ними соглашаться? Толстой многообразно вошел в образ мыслей миллионов
читателей, отрицать это — бессмысленно. Не буду перечислять, чем дорог
он мне лично: это было бы долго и тоже субъективно. Но Логинов сурово
предупреждает, что отзыв типа: “А мне нравится”, его не удовлетворит.
Это за какие наши грехи такое неравенство: он присваивает себе право заявить:
“мне не нравится”, а у других, на противоположное суждение, его отнимает?
Если я, например, вижу Наташу, Пьера, князя Андрея живыми, а Логинов —
схематическими “уродцами”, то почему должен быть прав именно он ?
“Смешно сказать, — пишет Логинов — но мой словарный запас в два раза больше,
нежели у Льва Толстого”. Действительно, смешно...
Вся эта попытка “развенчания” Толстого настолько нелепа, примитивна, неквалифицирована,
что невольно закрадывается мысль — а не розыгрыш ли это? Собрались в редакции
веселые ребята и поручили Логинову потешить публику. А что: для видимости
“серьезных намерений” у него сил хватило. В таком случае я снимаю свое
утверждение о необходимости лечения. Шутка получилась отменная. Поздравляю!
Нина ЖУТИКОВА
БЕС ТЩЕСЛАВИЯ
Статья С.Логинова не может пошатнуть высокий статус Л.Н.Толстого,
проверенный на прочность целым столетием. Но она производит работу, которую
с достаточных основанием можно квалифицировать как психологический ущерб,
причиняемый читателю.
Именно этот ущерб и заставляет рассматривать статью С.Логинова, как поступок,
в динамике производимых ею действий. Ядром моего интереса к ней, от самого
её заголовка, явилась тревога. Сработал “сторожевой пункт”, весьма чувствительный
к нарушениям принципа психогигиены “Не вреди!”
Не так просто — разобраться, чем конкретно вызвано ощущение утраты и разрушения.
Ведь вначале, несмотря на первую лёгкую тревогу, возникает даже чувство
солидарности с автором: требовательная доминанта ответственности за
|
|
>> |