стое перечисление бытующих в нем вещей несет иногда явственную идеологическую нагрузку. Где как не в стране победившего социализма, могли родиться технические фантазии, подобные, например, электросторожу. Вообразите себе пастбище для скота, огороженное проволокой, через которую пропущен ток. Недостаточно сильный, чтобы убивать, но достаточный для того, чтобы отбить у баранов всякое свободолюбие. Избавленные от необходимости гоняться за строптивыми животными пастухи употребляют свой досуг на душеполезное чтение или самообразование.
А где как не “в стране мечтателей, стране ученых” могли появиться промышленные образцы бытовых ЭЛЕКТРО-МУСОРОДРОБИЛОК? Этот неведомый шедевр сантехники должен был радикально избавить городских жителей от необходимости выносить мусор (и даже от мусоропроводов!). Представьте: у вас на кухне стоит прибор, присоединенный к канализационной трубе рядом с раковиной. В него сбрасывается мусор, который размалывается в мелкие кусочки, смешивается с водой и спускается в канализацию. Красиво? Очень. Только, наверное, если бы это было возможно, такие приборы давно стояли бы на каждой кухне да и выдавались, наверно, бесплатно, каждому “по потребности”.
Вещи — нужные и ненужные — они очень выразительно характеризуют время и то общество, в недрах которого родились. Если общество почему-то не понимает реальных потребностей, оно начинает создавать и обслуживать мнимые. Очень выразительна в этом смысле история ХОЛОДИЛЬНИКА. О том, что советские люди получили его с тридцатилетним опозданием (на Западе “домашние фабрики холода” выпускались с 1927 года), можно было бы и не упоминать: и без того ясно, что в стране, сделавшей ставку на победу “мировой революции”, иначе и быть не могло. Интересно другое: чем мы занимались все эти тридцать лет? А вот чем: в мае 1933 года только что построенный завод Мосхимтреста в Филях выдал первые блоки сухого льда из твердой углекислоты. Тот же завод выпускал и “холодильники”, заправлявшиеся сухим льдом, размером от небольших тумбочек до вместительных шкафов. “Квартирный холодильник” на 15 кг продуктов стоил 200 рублей, цена льда с доставкой на дом — 60 коп. за 1 кг, а 2-3 кг льда хватало на два дня.
Но такая штука считалась роскошью, далеко не каждый мог себе ее позволить. Массовое распространение имели кухонные ледники, то есть простые шкафы с отделениями для обыкновенного льда, теплоизоляцией, поддоном и трубкой для слива талой воды.
Для обслуживания этой изначально порочной системы пришлось создавать целую индустрию заготовки, транспортировки и хранения льда, — классический пример многолетнего развития и совершенствования явно тупиковой отрасли. Занятые в ней люди, возможно, и понимали, что

такие вещи, как ламповые стекла, конская сбруя, коромысла или какие-нибудь бабки косоотбойные, нельзя совершенствовать бесконечно ввиду их неизбежного исчезновения, но коли уж велено — приходится выполнять.
Нечто подобное произошло и с ТЕЛЕВИЗОРАМИ: в то время, как весь мир работал над увеличением площади экрана, мы придумали специальную линзу, через которую изображение размером с почтовую открытку казалось нормальным, а иллюзию цвета создавала налепленная на экран радужная пленка. Эти наивные ухищрения могли бы показаться даже забавными, если бы не сознание того, что в то же самое время мы запустили первый спутник, добились ядерного паритета с Америкой, содержали многомиллионную армию, кормили кучу чернокожих и желтолицых “друзей”, ну и, разумеется, “в области балету” уже тогда шли “впереди планеты всей”. Мы все умели и все, могли, кроме такой малости, как забота о повседневной жизни.
Эта жизнь (при всей ее по-советски неповторимой духовности) все-таки сильно зависела от той бытовой среды, в презрении к которой воспитывалось несколько поколений. Придумали даже идеологический жупел — “вещизм”, которым пытались запугать ценителя удобного и комфортного быта, всячески клеймя при этом пресловутое “мещанство”, ставшее на долгие годы фантомом главной угрозы “социалистическому образу жизни”. Особый цинизм этой пропаганды заключается в том, что ее главные идеологи как раз знали толк в хороших, добротных вещах и умели со вкусом ими пользоваться...

Вещи, как правило, переживают своих хозяев, переходят по наследству к их детям и внукам. Вещи характеризуют собой .время, в котором мы жили, именно по ним потомки будут судить о нашей эпохе. Не “впадая в вещизм”, не делая из вещи культа, просто оглянемся по сторонам, присмотримся к своему вещному окружению, сравним его с тем, что было, вообразим то, что будет, — неужели не интересно?

г. Красноярск