Пред строем твой автомобиль —
Пропагандистский штамп...
Мы верили, а ты нам врал,
Что в кругу врагов
Двенадцать пикой пронизал
За раз Козьма Крючков;
В крестах весь, полный кавалер,
Доблести пример,
С газет, с коробок папирос —
Его лихой начёс.

XXXIII
Встречал я мастеров потех
Бить с обеих рук.
Себя хвалить не буду — грех,
Взять, хоть мой старый друг,
Синичкин Митька — партизан
На моих глазах
Две головы, где речка Кан,
Срубил в один замах.
В разведке конной были с ним —
Через лес — глядим
За Кан: село, как на столе,
И белые в селе.

XXXIV
Дозор: два друга на мосту,
Свесились к реке
С перил, и ловят на лету
Стрекоз — щека к щеке.
Их не встревожил стук попыт,
Думали, что — свой...
Он шашкой — чирк, и вспять летит,
Две головы — долой.
А чтоб двенадцать, да за раз,
Пикой, на показ...
“Ну, пять, ну, шесть — туда-сюда...” —
Мы спорили тогда.

XXXV
Вдруг из романа узнаю,
Через столько лет! —
Он одного проткнул в бою,
И подвига в том нет;
Что все кресты он получил
При штабах в тылу...
Уж лучше б Шолохов вонзил
Под сердце мне иглу!
Внук успокаивал меня:
“Может, то — брехня,
У автора мечты полёт?..”
“Нет, Шолохов не врёт”.

XXXVI
К двадцатилетию войны
Вспомнили про всех
И наградили полстраны,
Со мной — опять огрех:
Мою награду взял Трофим,

Мой везучий брат...
С кем в тяжбе быть — с Москвою, с ним?
Иду в военкомат.
Помог мне въехать военком
В современный дом.
И стало мне Трофима жаль:
Дом лучше, чем медаль.

XXXVII
В хрущёвках низки этажи,
Крошечный размах...
Мне домовину закажи
По росту, чтоб в плечах
Не жало... Больше мужиком
На вынос — тяжек я.
Чтоб правнук был силён, здоров,
По мне зови — Илья.
Я — из дому, а правнук — в дом,
Тесно вчетвером.
Шучу... Прощай. Не плачь, держись...
И с батькой помирись.

XXXVIII
Когда я Дуню схоронил,
Каждый день ходил,
Скучал, всё с нею говорил,
Прощения просил:
Страдалица пред смертью вдруг,
Разложив наряд,
Сказала: “После этих мук
Мне разве страшен ад?..”
На Евдокию, на Илью
Припади к ручью,
Нас помяни. Ну... вот и гром!
Дождь над Бадалыком...

май 1998 г.