***
Когда над городом над нашим
Набухнут пенки облаков,
И наберет земная чаша
Парного неба до краев,
То дождь сплошным потоком хлынет
Через упавший горизонт,
И беззащитно лопнет синий,
Наш общий сумеречный зонт,
И покраснеет от простуды
Зеленый светофорный глаз,
И луж прибои отовсюду
К бордюрам узким сгонят нас
И вмиг захлопнутся окошки,
Секрет уютного тая,
И лихорадочной дорожкой
Скользнет речная чешуя,
И смыв остатки прежней кожи,
Вздохнут проспекты глубоко,
И все завертится, похоже
На кем-то попранный закон...

Но вновь разбросаны в покое
По стеклам родинки осин
А на окне сидят не двое:
Лишь я одна и ты один.

***

Тане

Но не шумит глубокая река....
Холодный воздух днище челнока
Поверхности касаются слегка,
Но им не отвечает глубина.

А что в ней скрыто, в этой глубине,
Какие ощущения на дне,
Никто не может объяснить вполне —
Глубокая река собой полна...

***

Лесе

Что женщина ответит, не любя?
“Прошу, забудьте, если Вы любили”
Но в то же время верит про себя:
“Как может быть, чтобы меня забыли?”

***

Эта женщина — космополитка:
Для нее пространство — ерунда,
От ее блуждающей улыбки
Словно Троя, гибнут города,

Отдавая нужные трофеи:
Древности, поклонников, жилье...
Для нее хлопочут корифеи,
Взвизгивают двери для нее.

Лишь она легко и всемогуще,
Уезжая, скажет: “Я смогу”.
И не захлебнется в самой гуще,
И смеяться сможет на бегу.

Без бесед с отцовскими камнями,
Не храня обратно на билет...

Может быть, потерянная память?
Может быть, условность связей, лет?

Ложь, что нет того, кто был ей дорог.
Ведь она, стремясь прийти домой
Лишь один не покидает город —
Город тот, который в ней самой.

***
В твоих бумагах — недочерченный овал,
Анфасы, профили, тела, обрывки строчек...
Ты так давно мне ничего не рисовал.
Наверно, это называется: не хочешь.

Наверно, это называется: “привык”,
“Не до подарков”, “занят”, “некогда”, “скучаю”...
И я теперь твой точный штрих,
удачный миг
Сама подсматриваю, а не получаю.

Но вечерами я надеюсь, что с утра,
Когда заботы и хандра тебя покинут,
Увидишь образ не привычный, как вчера,
А тот, который рисовал в своих картинах.

***

Безответно любящим.

Ваши жертвы раз десять на дню
Побуждают меня к оправданию,
В благородном: “Ни в чем не виню”
Есть слепой эгоизм обладания.

Оскорбите меня чем-нибудь,
Равнодушно предайте, не слушая,
Чтобы я Вас могла упрекнуть
В невниманьи, бесчестьи, бездушии.

Чтоб не трогала бережность губ,
Чтоб не числиться Вашим мучителем
И не быть в постоянном долгу
Из-за Ваших покорных “Хотите ли?”

Если Вы перестанете ждать,
Словно в роли не пойманной дичи я,
Может быть, я смогу оправдать
Перед Вами вину безразличия.

***

Не то... Опять не то... Бумажный ворох,
Что я безрезультатно извела,
Когда-то был деревьями, которых
Теперь в моей печи сожгу дотла:
Стволы и крону, исписав, кидаю
В огонь... в огонь... безжалостно, подряд,
Увы, нисколько не опровергая,
Что рукописи в печках не горят,
Поскольку были б рукописи, те бы
Всю жизнь дышали пламенем в висок,
Но это, к сожаленью, только тени
Проглоченных невысказанных строк.

А если б было дерево?.. Стояло
Прибежище прохожих и ветров.
И как-то ненавязчиво сказало б
Все то, на что мне не хватает слов.