Николай ШАДРИН

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ

(Последний парад Колчака)

Я девчонка еще молодая,
а душе моей тысяча лет.

ГЛАВА 1

Стрекот и пыль столбом! Шили рубашки, кальсоны, постельное белье...
Это случилось неприметно, исподволь. Всю жизнь, с детства, была бойкой шалуньей, "звездой"! Одно только и занимало мысли и сердце - успех! Восхищение публики. Но вот бедовая душа налетела на неожиданную встречу, как коса на камень, - и переломилась.

...Они стояли с мужем на вокзале, мимо, отдав честь, прошел капитан. И будто что ударило, взорвалось и переполнило жаром.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
А он и не взглянул. Даже хуже, взглянул, как на никому не нужную этажерку. И прошел мимо. И унес навек ее сердце. Это был он. "Моторный двигатель прогресса", возрождающий погубленный флот. Анна слишком привыкла к восхищенным взглядам мужчин и давно уж принимала их как должное. А этот не заметил. Внимания не обратил. То есть началось все элементарно, с уязвленного самолюбия. "Ну, погоди, дорогой!" - наверное, прищурилась она тогда вслед широкоплечему капитану...

- Анна Васильевна! - сдерживая раздражение, крикнула хозяйка артели. Это значило, что госпожа Тимирева могла бы чем-то заняться, не стоять столбом среди цеха.
Поспешила к электрическому "Вильсону", строчить бесконечные мили швов по опушке белых полей простыни.
Палец дергало так, что пронзало насквозь.
- Больно, Анна Васильевна? - наклонилась Алиса Кызласова.
- Ничего-ничего! Пройдет. Рожать больнее!
Княжна сощурила свои красивые татарские глаза, покачала головой. Анна нашла силы, улыбнуться:

- Барин приходит в Славянский Базар, заказал огненный суп. Лакей несет ему тарелку - а пальцем в суп заехал. Вот так, - показала - Барин, конечно, возмутился! - Ты что же это вытворяешь, скотина?! - А тот ему: "Палец, ваше сиятельство, болит, спасу нет!" "Так засунь его себе в задницу!" "Совал, ваше сиятельство, не помогает!".

В лицо бил южный, с брызгами дождя, холодный ветер. Шумели тополя, ветер трепал ярко позеленевшие листья. А под ногами золотыми рублями - желтый лист. По лужам пробегает рябь - и как-то зябко от этой осенней картины. А ноги норовят свернуть в сторону, только бы не к старикам-чалдонам.
То есть Анна понимала, что не может же Верховный, будучи официально женат, жить у всех на виду с неразведенной женой боевого товарища. А в душе закипала обида и негодование пуще, чем у Анны Карениной. Как так получилось, что залезла в этот мучительный, постыдный капкан?!

Палец ныл, так и тянуло сунуть, подержать в холодной луже. Как-то все не так складывалось в жизни! Наклонилась, стараясь рассмотреть себя в отражении неспокойной воды: не состарилась ли? Кому теперь нужна такая? С опухшим пальцем.

Мимо, с лошадиным храпом и смачным топотом копыт, проскакали казаки. С красными лампасами. Донцы. С родного юга! За порядком следят. И отлегло от сердца, и походка вернулась прежняя легкая. А милый... что ж! Еще бабуся говорила: "У них одно на уме, как бы нашу сестру до беды довести - да скорей на коня". И вздрогнула! На чахлом топольке мокрая с распущенными крыльями ворона. Открыла клюв, будто подавилась: кар-р, кар-р! Автомобилистка. "Car" ей подавай.

Скачать полный текст в формате RTF