НА КРАСНЫХ ШЕЛКАХ
В шелковистом красном я сегодня промок
бродить
По твоим коридорам, словно дрожащий взрыв,
И лететь ударом в тело, и на звенящий отрыв,
И поскальзываться и падать в костры внутри...
Как в промокшую мякоть, вонзать ножевую
жесть
В собственное тело и, как блеск, кричать.
На короткий вздох одеяло воздуха приручать,
Чтобы, как ребенка, до слез обжечь...
А потом на руках засыпающего качать,
Ласково смотреть, как смотрит со стороны
смерть...
И рассказывать, как прекрасно сгорать жить,
Как ужасно здесь и прекрасно сметь...
Как порхать воздушно и горло сжимать,
И стирать до боли стервенелую жуткую дрожь...
И под свежий корень и хруст мокрой косою
сжать
Криком и яростью сочную тела рожь.
И когда перехватит горло мясного сердца кусок,
Падающего в темноту утреннего дня,
Вот тогда и застынешь, как самый чистейший
сок
На губах богов, пробующих неведомого огня...
Этих бледных отсветов на красных наших
шелках,
Этих походок легких, где в руку вдета рука,
Этих невероятно больных миром и городом:
“люблю” и “пока”,
И поцелуев на твердых, как лбы, щеках...
Я сегодня снова в красном тугом промок,
Под каблуками цокания ногтями в стекло
грозой...
Исковеркала наизнанку и вывернула до зубов,
Оглушила визгом в глаза и теперь легко...
ЧЕРЕЗ ДОРОГУ
Расшатала осень зубы листьев, и упали.
Встретились безумные люди.
Рассказали всем, что не бывает жизни
Друг без друга. И правда не бывает!
Отхлестала веткой первая ссора.
Но схватил за руку кристальный ветер.
Раны снова глубоки и остры, и больно.
Но от тебя получать их всегда счастье.
Так и получилось вопреки законам.
Так близки боль и счастье! Подруги.
Всем сестренкам по серьгам. А друзьям –
зависть.
Детям по конфетке. И жить вечно.
* * *
За двадцать минут до смерти
я
буду красивым очень.
Как будто в роддоме номер, где началась дорога...
Нет, не сильнее, нет, не синее – короче!
Жизнь оказалась короче меня немного...
* * *
Не надо сниться мне, мои родные люди,
Тем более, что можете лишь сниться...
И странно просыпаться, находиться
Тому, кто жив во снах потусторонних.
Не надо приходить к моей душе
И я вас скоро отпущу на волю.
Мне так уютно здесь и хорошо
На проклятом пороге этой боли...
Раз не пожил, так значит проживу,
Пусть холодны январские морозы...
Родные, приходите наяву,
Пока не поздно...
НОЧЬ Н
Да, дорогая, вчера я был планетой.
Понял, что смерть как лишение
Девственности дрожащей и глупой
Орудием тела, дороги – как приближение.
Да, дорогая, родился я этим утром,
Которое двигает солнце всегда из разных
Деревьев и мест. Ему ничего не снится.
Ангелы – да, это наши таксисты
Змейных дорог и пешеходов заразных...
Да, дорогая, не помню твои ресницы.
Я вчера снова пил из бутылок натужных
За всех твоих мужчин прошлых и настоящих,
Которые были тебе облаком и одеялом.
За женщин своих, сколько их перемяло
Тело мое – сотни ненужных
Против одной. Ставка жетонов тела
На карте страны, где вновь крысы и тараканы.
Да, дорогая. Скучаю так сильно, словно
Жаркими стал глазами твоими. На грани
Этих зрачков и цвета, который тоже
Был поначалу одно лишь слово,
Может быть, ласки, а может быть, чьей-то брани.
Меня вчера по весям шатало снова,
Выбросил телефон и бумажник...
Чтобы быть чистым – перед Богом
Блестящих дорог – мы с дождем ходили босые.
Честное утро, словно коса, – звонко.
В нем затаились лесные паны...
Меня приютили в семье – словно
Большое созвездье я спал на кровати с ребенком.
Он тихо дышал, вынутый мужской сутью
Из глубины женской багровой раны.
г. Нижний Новгород