– Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Что дальше-то получилось?
– Поймали они меня, значит, привели в милицию, сумку тоже с собой захватили, а в милиции мне и говорят, мол, пишите, гражданин, всё, как есть. Я честно написал, хоть и стыдно мне стало, да деваться-то некуда. Следователь прочитал мою писанину, ухмыльнулся и говорит: “Что же вы, гражданин Рукосуев, убегали?”. Я ему и объяснил то же, что и вам сейчас, а он попросил, чтобы завели понятых, потерпевшего и свидетелей, которые меня поймали. Потом приводят несколько человек, ставят рядом со мной, а за ними дед какой-то заходит. Следователь спросил у него, не узнаёт ли он среди нас человека, который у него сумку украл? Ну, думаю, сейчас всё и откроется, а меня домой, наконец, отпустят. Дед ходил-ходил, смотрел-смотрел, возьми да на меня и покажи следователю – вот он, мол, похититель. У меня от изумления аж речь пропала и как назло икота пробрала: стою, как остолоп, ничего сказать не могу и икаю всё время. Потом сумку приволокли, её этот проклятый дед тоже опознал как свою собственную. Достали из неё документы – точно, его оказались – Григорьев Михаил Николаевич, и денег в ней оказалось немного, рублей пятьдесят, – не понимаю только, как это я их не увидел? “А ещё, – говорит он и на меня уставился, – пол-литра у меня в сумке находилась, где она? Выжрал, Иуда!?” Я хотел было возмутиться, да икота проклятая совсем одолела, так что вместо этого, взял и вытащил бутылку из штанов. А следователь сидит себе и строчит что-то. Ну, и всё, поволокли меня в кутузку, а потом и сюда привезли. Вот так, ребята, вся история, – закончил он.
– Ну что, Вася, попал ты, – авторитетно заявил ему один из слушателей.
– Как это? – огорчённо спросил рыбак.
– Да вот так, года на два можешь забыть про свою рыбалку. Менты разбираться не станут. Им и так всё ясно: есть терпила5, есть подозреваемый, то есть ты, есть факт кражи, а значит и есть уголовное дело – всё, Вася, сматывай удочки – готовься к суду, а потом и к этапу. Хотя, если с судьёй тебе повезет, то можешь и условными отделаться.
– Как же так? – простонал Вася. – Я ж красть её не хотел!
– Кто тебе поверит, Вася? Нам вот и то с трудом верится, что ты не украл её, а нашёл.
Через несколько дней незадачливого рыбака перевели в другую камеру, и мы совсем уж было про него забыли – не самая невероятная история, как однажды дверь нашей камеры распахнулась вновь и на пороге появился... РЫБАК!!!
Нет, это был не Вася, но почти точная его копия: в такой же брезентовой ветровке и штанах, в резиновых сапогах и с вязаной шапочкой на голове. Только этот был чуть ниже ростом нашего первого любителя ухи и чужих сумок.
– Здорово, мужики! – сказал рыбак и улыбнулся.
Молчание в камере длилось почти минуту, пока, наконец, кто-то не выдавил:
– Здорово, – и после паузы добавил. – Где вас ловят, рыбаки?
– Я с вокзала, – ответил тот. – Меня за сумку арестовали. Говорят, что украл. А я не крал! – добавил он запальчиво и начал свой рассказ о том, как всё про

изошло, но закончить не успел – через две минуты его повествования вся камера зашлась от истерического смеха.
– Всё понятно! – насмеявшись вволю, заключил один из нас. – Менты план выполняют, – и, обращаясь к рыбаку, спросил:
– Тебя, случаем, не Васей звать?
– Нет, – удивился тот. – Фёдором.
– Ну что, Фёдор, проходи. Дальше можешь не рассказывать – уже слыхали. Ты только вот что нам скажи, что в сумке-то было?
Хотя и об этом он тоже мог ничего не говорить.

ЭПИЛОГ

Всем людям свойственно от природы любопытство, в большей или меньшей степени. И так уж устроены некоторые из нас, что, видя на пустом перроне одиноко стоящую сумку, невольно подойдут к ней хотя бы для того только, чтобы получше её разглядеть, а разглядев, почти наверняка захотят заглянуть внутрь – ведь внешний осмотр не даст пытливому уму нужной информации о том, что это за сумка, чья она и откуда. Угадать при этом течение мыслей такого исследователя – задача вовсе не сложная.
Видя сумку, он подумает: “Это сумка”. Видя, что никого нет, решит: “Одна”. Подойдя и разглядев её подробнее, увидит: “Старая”. И, сложив вместе “одна” и “старая” справедливо рассудит: “Ничья!”. А “ничья” в нашей стране – это почти то же самое, что и “моя”. И если уж мы, не имея должного опыта в подобных делах, смогли произвести эти умозаключения, то тем паче это под силу какому-нибудь блюстителю порядка, имеющему за плечами долгую практику обращения с человеческой природой. А сделав их, совсем не сложно договориться с хозяином старой, порванной сумки за небольшое вознаграждение выставлять её время от времени в каком-нибудь людном месте, например, на вокзале, с тем чтобы улучшить производительность своего труда. И уж, конечно, было бы совершенно несправедливо и неразумно обвинять его в том, что какой-то рыбак залез в чужую сумку и похитил чужую собственность.
Если вам случится когда-нибудь увидеть порванную, затасканную сумку, стоящую где-нибудь на скамейке, не спешите заглядывать внутрь, чтобы узнать что, там, ведь вы уже знаете. А если любопытство ваше всё-таки возьмёт верх, то передавайте, пожалуйста, сердечный привет Михаилу Николаевичу от всех рыбаков Российской Федерации. И пусть он не беспокоится за свою будущность, ведь рыбаков в нашей стране много – на его век хватит!

пос. Громадск Красноярского края

5. терпила – потерпевший (жарг.)