Где, криками полня окрестность,
Совиные тени снуют...
Наверное, так бестелесность
При жизни еще познают...
Брести, как в раю невозможном,
Не веря и веря себе,
В сиротстве, в восторге тревожном,
Навстречу случайной судьбе.
Брести, переполнившись страхом,
По пустошам, мимо теней,
Без сна над растительным прахом
Парящих в печали своей.
Сквозь призрачный мир темноликий,
Дорогу назад потеряв,
Сквозь трепет и шелест, и блики,
По морю бескрайнему трав.
* * *
Он знает то, чего не знаю я.
Он в качестве непрочного жилья
Однажды выбрал кровь мою и плоть
И дал взамен – пустых надежд щепоть.
Еще дал право – в утешенье мне –
Сгореть втихую на скупом огне
Служенья без поблажек и похвал.
Но для чего все это – не сказал.
Судьбу, как лампу медную, потри –
Беде навстречу прянет изнутри.
Его стихия – горе и гроза.
Он в бездну смотрит сквозь мои глаза.
Когда болеет тело и сдает,
Он понимает все наоборот.
Пристанища не жаль ему ничуть,
Он начинает собираться в путь.
И что я знаю, в сущности, о нем,
Я – только глина, пепел, чернозем,
Мотив, подобранный по случаю, на слух?..
Я – человек,
он – дух.
* * *
Не знал я примет и гаданий –
по
звездам, по дыму,
По пеплу, по воску, по снам,
по
бараньей лопатке...
И зренье, и слух наугад не вверял серафиму,
Постылым, бескрылым рассудком
рискуя
в остатке.
Обидно мне стало –
была
моя жизнь молчаливой,
Как будто стеклом
от
меня заслонялось пространство.
Скользил по верхам я –
бесцельно
и нетерпеливо –
И даже любил эту спешку и непостоянство.
На чудной земле,
где
тюремщиком каждому каждый,
В объятьях, как в клетке
немой
безразличной природы,
В раю, как в аду, суждено мне
томиться
от жажды,
Когда под ногами текут животворные воды.
И вот для меня пребывают немыми доныне
И недра, и горы, и кроткие души растений.
Как знаки, лишенные смысла, бегут по равнине
То пыльные вихри, то птиц треугольные тени.
А мог бы я слышать,
как
рыбы поют, словно трубы,
Губастых, морщинистых ртов разевая воронки,
А мог бы я знать, что бормочут грибы-тенелюбы,
Угрюмые камни, заложницы смерти-поденки.
Но самое грустное – словно в немой киноленте,
Отснятой Бог знает когда и зачем в Голливуде,
Такие речистые, шумные в каждом фрагменте,
Меня окружают глухие счастливые люди.
О чем говорим мы друг с другом,
не
слыша ни слова,
Куда мы все время толкаем
и
тянем друг друга?..
Неужто в нас кто-нибудь верит и снова, и снова
Спасти уповает, свести с обреченного круга?
ЗАГАДКА СНА
С кем я долго прощался во сне,
Уходил и опять возвращался?
По своей, по чужой ли вине
Распроститься никак не решался?
Кем он был, тот чудной человек?
Что-то важное в жизни теряя,
Собираясь расстаться навек,
Как и я, он топтался у края.
Все подыскивал, мучась, слова,
Настороженно ждал объяснений.
И, к развязке приблизясь едва,
Приводил тут же ряд возражений.
Нашу близость единым рывком
Разорвать удалось бы едва ли.
Он со мной был не просто знаком,
Мы с рожденья с ним век вековали.
Столько прожито лет – а зачем?
Что сближало нас с ним? Не понятно.
Мир ночной был бесстрастен и нем,
Что-то рушилось в нем безвозвратно.
Нас покинутость, словно недуг,
Настигала, влекла и пугала.
И зловещая темень вокруг,
Отгоняя надежду, стояла.