Людмилка проглатывает, и еще делает несколько глотков, запивая причастие водой. Все. Дальше уже только смачивание губ. Больше она уже ничего не возьмет в рот.
Она умирает, а мы ликуем – она причастилась, все получилось!

* * *

Еще один сон. Я вижу Людмилку, лежащую в гробу. Вокруг похоронная суета, но я знаю, что она живая. То веки дрогнут, то глаза откроются, то рука поднимется в приветствии. Но почему-то это вижу только я. Подвожу ко гробу новых и новых людей, убеждаю, посмотрите, она живая, дышит, двигается... Но никто, кроме меня, этого не видит. Так и просыпаюсь с убеждением, что она живая.
А тогда, в тот день, второго января, я ухожу и возвращаюсь вечером. Запах тления, смешанный с запахом дезодоранта, наполняет палату, нечем дышать. Распад тронул истерзанную плоть.
Читаем по очереди Псалтирь: я, Людмилкины сыновья и племянница. До сих пор в вене игла, все еще что-то капают, увеличивая распад. Сама бы она уже не пила. А тут столько жидкости... Уговариваем медсестру убрать капельницу. На ночь приходят две Людмилкины подружки, показываю им что читать, если при них будет умирать.
Уходим. Нужно подойти, проститься, а я не могу...
Потом, уже холодную, лежащую в гробу, поцелую и прошепчу:
– Прости, что я не смогла...
Вечно я, провожая, остаюсь виноватой.

* * *

Поминальный день. Заупокойная молитва. Храм. Запах ладана, неяркий свет, и где-то там, то справа, то слева, за спинами, за головами молящихся мелькает Людмилка. Белый шарф неплотно прилегает к голове, один конец его небрежно заброшен на плечо; светлое лицо, улыбка, чуть приподнятая в знак приветствия мне рука.
И я поднимаю руку, прикладываю пальцы к губам и посылаю Людмилке непоследнее целование.

г. Омск

Виталий ЛЕСКОВ

СЕРАФИМ

Крылья, лапы, капюшоны –
Рыжий кот завороженно
Смотрит на движенья туч.

От небесных сизых круч
Опускается все ниже
Твердой поступью вождя

Тот, кого я не увижу,
А за ним – стена дождя.

ВЫХОДНОЙ

На парапете сидит ветер,
Смотрит на волны у края реки.
А рыбаки – расставляют сети,
На то они рыбаки.

И жизнь чередом. Так и он спокоен.
Сегодня взял выходной.
А рыбаки, ушедшие в море,
Вчера не вернулись домой.

ДОМ, В КОТОРОМ НЕТ

Там. Там за холмом
Солнце легло в траву.
Там за холмом – дом,
Я его так зову.

Здесь и там за холмом
Сквозь небо глядит луна,
Но только там за холмом
Теряются имена...

И только там за холмом
От снега прозрачней свет,
Там за холмом – дом,
Меня в этом доме нет.

ЦЕРКВАМ, ЗАБРОШЕННЫМ В ГЛУШИ

Безмолвие оставленных церквей
Мне вторит отголоском снов далеких.
В них только Бог, в них больше нет людей,
В них только Бог, остывшим криком в легких.

Он там один – покинут на века,
Прибитый к стенам под просевшей крышей...
Я вижу мост – его несет река.
Он слышит.

г.Ачинск