Василина ОРЛОВА

ДВА РАССКАЗА

УДИВИТЕЛЬНЫЙ РОЗОВЫЙ СЛОН

В записке, торчавшей в двери, значилось только: “Девочки, подождите, я скоро. Таня”.
Эля покопалась в рюкзаке, достала ручку и молча принялась что-то дописывать на этом обрывке.
– Глупо оставлять записку у наружной двери...
Я опустилась на корточки. Куртка, зараза, как из бронзы.
– Что ты там карябаешь?
– Ждем. Эля и Маша.
– Ну-ну...
На площадке помаргивала люминисцентная лампа. У входа на лестничную клетку, на батарее, стояла консервная банка, приспособленная под пепельницу. Лифт уснул этажом ниже.
– Где она? Снежану, что ли, забирает?..
– Откуда?
– От бабушки. Таня ведь работает.
– А бабушка не работает?
– На пенсии. Старенькая она.
– Почему старенькая, пожилая.
– Нет, старенькая.
Помолчали.
– Чего ты такая зеленая-то была на лекции?
– Заметно, да? Сердце.
– Какого же черта ты куришь?
Эля смущенно пожала плечами. Дура какая-то, честное слово!
– А сережка тебе в носу зачем?
– Память из Америки. Это же был шок. Тогда у нас никто ничего подобного не знал.
– Новаторство, понимаю. Родители-то как, не убили?
– Хотели. Спросили, что это сережка изображает. Я проговорилась, мол, сперматозоид, – сказала Эля и залилась. – Так мать чуть не в обмороке. Нет, говорю, шучу, змейка. Еле успокоила...
– Что смешного?
– Ах, боже мой, да ничего...
Лифт заворочался.
– Едет?
Прислушались. Нет, выше...
Елки-палки, вот влипла-то. Что я тут делаю, спрашивается? “Подождите, я скоро”. Ну, ждем, что уж теперь. Примерно так иногда бывает в ночном кошмаре. Рвешься через бескрайнее поле. Снег – по колено. Зарываешься, падаешь, кричишь в темноту сорванным голосом. Никто не слышит... Надо успеть, во что бы то ни стало надо успеть. Куда? Этого во сне не помнишь. Когда бессмысленно теряешь время, именно такое вот ощущеньице.
Я не испытываю потребности тратить время. Напротив, мне, как большинству детей этого века, его паталогически не хватает. И всякая необходимость ожидать выводит меня из терпения.
Время ожидания не стоит вычеркивать из действительности – вот что могут сказать себе люди с трезвым разумением. Но не я. Даже если втайне я здорово подозреваю, что весь этот несчастный час про

валялась бы у телика, как полноправная к нему приставка.
В моей сумке свернулась клубком связка сосисок. В Элином рюкзаке – пачка засушенных макарон и нарезной батон. У Тани дома нечего есть. Зато в буфете наверняка имеется заначка – бутылка водки. Юная мать-одиночка любит время от времени приложиться. Нет, собственно, история ее не столь драматична, как можно подумать.
– На что он мне сдался? – недоумевала Таня в ответ на мое недоумение. – У нас же с ним исключительно по пьяни. Дружеские отношения и так сохранились, а делать вид ради дочки – глупо. Ну, на восьмое марта подарит орхидею в коробочке, и спасибо.
– Танечка, родная, какая орхидея в коробочке? У тебя в буфете тараканы от голода вымирают, какая орхидея? Он что, не знает, как ты живешь?
– Почему не знает? Как же не знает, если живет в соседнем подъезде? Ты бы видела, – прибавляла она мечтательно, – какой он душка был пару лет назад! У него два ирокеза на лысой голове торчало – параллельно. На военкафедре просили постричься, он сбрил для начала один. К нему снова, как ты понимаешь, пристали. Ну, и ходил лысым. Так наш скоротечный роман пришел в упадок. Не нравился он мне лысым, понимаешь, ну ничуть. А какой был мальчик!..
Ее не волнует, что Снежана (“Клевое имя, да? Не то что у всех у нас – Маш-Даш-Ир-Оль!”) в три года произносит едва ли тридцать слов и еще не знает, в какой руке держать карандаш.
– Ты же видишь, ребенок растет самостоятельным! А карандаш пусть себе держит в обеих руках. Это развивает полушария мозга. И если в результате производственной травмы она потеряет одну руку, подастся в писатели без лишних хлопот и истерик...
От подобного остроумия мой незапломбированый зуб начинал тихо ныть. А Таня хихикала.

За подобными размышлениями незаметно прошло минут сорок. Наконец двери лифта разверзлись, и перед нами предстала Таня со Снежаной за ручку.
– Девочки! Простите, что опоздала. Снежка, поздоровайся с тетями.
Господи, как странно, что уже есть кто-то, могущий называть тебя тетей.
– Пливет! – кивнула Снежана и протопала к двери.
– Пока с этим ненаглядным ребятенком управишься – семь потов сойдет, – пожаловалась мамаша. – Ручки мы не хотим просовывать в рукава, да?
Снежана ответила ей взрослым взглядом молчаливого достоинства.
– Ладно, ты, малявка!

Скачать полный текст в формате RTF