ские звуки. Позднее станет ясно, что эта альпийская прогулка обогатила его дирижерскую палитру. Гастроли в Швейцарии стали своего рода звездным часом. Сразу по возвращении в Красноярск оркестру было присвоено звание – “Академический”.
Естественно, это не пришло само. Есть радость осуществленного труда и есть тернистая дорога к его осуществлению. Волевой, почти диктаторский стиль руководства оркестром приносил свои плоды, но рождал и ропот. Дирижер в письмах родным шутливо подписывался – Сибтяжмуз. Была в том доля правды, была.
Гастрольная поездка в Корею прошла напряженно и сложно. Были какие-то формальные несообразности, возникало непонимание то в порту, то в гостинице, и вообще все шло как-то нескладно. Эта предельно нервная поездка сыграла свою роль в надвигающемся расколе. Но был еще отпразднован юбилей маэстро – 60-летие – цветы, поздравительные телеграммы министерства культуры, администрации края, известных музыкантов, родных, друзей – все как должно быть. Юбилейный вечер состоялся в международный день музыки – 1 октября 1995 года. Овация зала была приветствием и юбиляру, и концертной программе вечера.
А в феврале 96 произошел внезапный, ошеломляющий разрыв оркестра и дирижера. Сегодня нет смысла вспоминать, кто и в чем был повинен. Середина 90-х – время, когда действительно “все переворотилось” и только начинало укладываться. В таком воздухе конфликты вспыхивают непредсказуемо. Иван Всеволодович покинул оркестр, но оставил обращенное к нему наставительное письмо, которое заключало в себе слова благодарности музыкантам и заканчивалось формулой взаимного примирения в духе Прощенного воскресенья.
Удивительной была “партитура” его жизни – все в ней находило свой исход и обращалось ко благу. Вынужденный антракт позволил ему выполнить очень важный труд: он подготовил к изданию собрание проповедей, воспоминаний и писем о. Всеволода, то есть своего собственного отца, ставшего по возвращении на родину одним из средоточений духовной жизни Москвы. Это была и дань его памяти, приуроченная к 100-летию со дня рождения, и дело большой общей значимости, поскольку наследие проповедника и богослова есть часть отечественной культуры ХХ века. Проповеди о. Всеволода мудры и поучительны даже для атеиста, и тем более для каждого христианина. В них обретает явь глубина человеческого предназначения. Это нужно читать медленно, постепенно впитывая в себя непреложное Слово христианской любви. “Мне очень хотелось, – писал в предисловии Иван Всеволодович, – сослужить Красноярску еще и другую, более широкую и духовно значимую, чем моя – музыкальная, службу”.
Однако призванием его жизни была все-таки “музыкальная служба”. В 1999 году он вернулся к своему оркестру – его буквально призвал тогда губернатор А.И.Лебедь, и в жизни оркестра началась новая полоса с движением по восходящей. Л.Загайнова отдает всю меру признательности губернатору и всю меру скорби в связи с его трагической гибелью. Памяти его был посвящен концерт, открывший сезон 2002-2003 года: П.Чайковский – Симфония №6; С.Рахманинов – концерт для фортепиано с оркестром №3. Солист – Денис Мацуев.

И это был последний сезон маэстро. В сентябре 2003 года он только откроет следующий, но уже не завершит его. Все это время он непоправимо болен. Еще в ноябре вел репетицию (воспроизведена стенограмма), а в декабре его не стало.
Книга Л.Загайновой многое воскресила из прошлого и многое открыла впервые. Она осветила яркую жизнь, исполненную вдохновения, труда и благодати. И как всякая человеческая жизнь, она не лишена дисгармонических звуков – автор вовсе не стремится создать “иконописный лик”. Да, бывал маэстро и горяч, и гневен. Но об этом ли речь, когда в жизнь нашего города вписана такая страница! Симфонический оркестр, прошедший школу И.Шпиллера, теперь уже не может потерять своей высоты. В книге с признательностью отмечены многие люди, служившие поддержкой Ивану Всеволодовичу: ему пишут Жорж Нива и князь Георгий Васильчиков из Швейцарии, Иван Минас-Беков из Вашингтона, Юлия Давгяло из Лондона, Сергей Крутик из Петербурга, Марина Черкашина из Киева... Во время его болезни Патриарх Московский Алексий-второй посылает ему икону с дарственной надписью и пожеланием выздоровления. И свои, близкие красноярцы тоже не оставляют вниманием – Е.К.Иофель, А.С.Демирханов, И.Л.Клеймиц, В.Майстренко и еще многие.
Большое количество фотографий в книге тоже играет свою “информационную” роль. Слушатели на концерте не видят лица дирижера, и вот оно явлено в остановленном мгновении – поразительно красивое, неповторимое, одухотворенное. А вот оно же в какие-то минуты отдыха – столь же прекрасное, лишь по-иному. Поистине лежала на нем особая печать избрания. Достойную книгу о нем создала Любовь Загайнова, которой выпало быть его женой, помощницей, сподвижницей и опорой: “Моя самоотверженная, – говорил он о ней, – что бы я без нее делал?” Чувством благодарности за эту судьбу проникнута ее книга. Но не только это. Здесь – запечатленный след, оставленный и в нашей жизни, и в истории города, и в музыкальном мире России.

г. Красноярск

Фото Валерия БОДРЯШКИНА