Л.М.МУХИН
О НАУКЕ И НЕ ТОЛЬКО
К 40-летию Института Космических Исследований
Изначально проблема поиска жизни на Марсе была поручена Институту
микробиологии АН СССР, который возглавлял академик А.А.Имшенецкий. Я попал
в этот институт в погоне за званием ст.н.с. сразу после защиты кандидатской
в ИАЭ и с энтузиазмом взялся за разработку методов поиска жизни.
Когда образовался ИКИ, эту тематику было решено перевести в головной институт
по изучению космоса, и т.о. родилась отдельная лаборатория № 21, названная
лабораторией экзобиологии. В здоровом коллективе ИКИ, состоящем главным
образом из астрофизиков и высококвалифицированных инженеров, моя лаборатория
напоминала незаконнорождённого ребёнка. Никто в ИКИ не разбирался в биологии,
а уж слово “экзобиология” ассоциировалось и вовсе с чем-то абсолютно неясным.
Однако, довольно скоро мне удалось убедить не только академика Г.И.Петрова,
первого директора ИКИ, человека кристальной честности, настоящего русского
интеллигента, но, самое главное, чл.-корр. И.С.Шкловского который любого
мог смешать с известной субстанцией, что работы, проводящиеся в лаборатории,
интересны с общенаучной точки зрения. Мне сильно помогли те обстоятельства,
что 60-е годы были годами расцвета проблемы происхождения жизни, а наша
21 лаборатория помимо разработки методов поиска начала заниматься предбиологической
эволюцией.
На Западе под проблему происхождения жизни давали деньги и результаты
не заставили себя ждать: в нескольких лабораториях синтезировали аминокислоты,
основания нуклеиновых кислот, С.Фокс соорудил микросферы и нагло заявлял,
что проблема решена. Академик А.И.Опарин, тряся бородкой, говорил (и справедливо),
что он те же микросферы, но под другим названием (коацерватные капли)
сварганил сразу после Великой октябрьской революции. В Москве прошла большая
международная конференция, было опубликовано несколько хороших книг, но
живчика никому не удалось создать. Я полностью отдавал себе отчет, что
американских учёных нам не обогнать и надо иметь свою экологическую нишу.
Довольно скоро она была найдена не без помощи И.С.Шкловского. Однажды
на весь холл т.н. стекляшек, куда мы направлялись с Н.С.Кардашёвым, Доктор
(так звали его многочисленные ученики) завопил со своим непередаваемым
акцентом: “Коля, Лёва! А вы знаете, что в фильме “Миллион лет до нашей
эры” у всех девок сиськи – резиновые?” Продемонстрировав лишний раз свою
незаурядную эрудицию, Доктор спросил меня: “Хотите поехать в Бюракан на
очень интересную конференцию? Если придумаете по своей части что-нибудь
новенькое (тут Доктор обрисовал руками нечто неопределённое), – поедете.
Срок – 2 дня, – кстати, нобелевские лауреаты будут участвовать”, – строго
добавил он и вернулся к теме силиконовых технологий с новым собеседником.
Конференция, действительно, оказалась событием в научном мире и была посвящена
внеземным цивилизациям. Пожалуй, впервые эта тема, которая многие годы
была прерогативой научной фантастики, стала предметом серьёзного обсуждения
ведущими учё
ными планеты. Я, разумеется, никоим образом не мог себя к
ним причислить и считал себя школьником, случайно попавшим на заседание
Лондонского Королевского общества. Что касается чего-нибудь новенького,
то я давно решил, что проблему происхождения жизни необходимо как можно
более тесно увязывать с историей ранней Земли. Мне казалось, что вроде
бы никто не рассматривал подводные вулканы как природные реакторы для
органических синтезов, о чём я и доложил через 2 дня Доктору, который,
одобрительно посмотрев на меня, сказал лишь одно слово: “Поедете”. Так
я стал участником конференции, где познакомился с К.Саганом, Л.Оргелом,
Ф.Криком и другими учёными из мировой элиты. Но это отдельная история.
Тем временем лаборатория начала разрабатывать методы поиска признаков
жизни на Марсе, что требовало хорошего экспериментального оборудования.
Мы сосредоточились на поисках микробной жизни и изучении той или иной
активности микроорганизмов. Поэтому в составе лаборатории были микробиологи
и специалисты по газовой хроматографии. Я убедил Г.И.Петрова в необходимости
приобрести за валюту хорошее импортное оборудование. Г.И. согласился с
этим, но для того, чтобы получить реальные деньги, надо было идти с этим
вопросом к большому начальству, а Г.И. одолевали другие более важные проблемы,
и я отправился за помощью к академику Л.А.Арцимовичу, которому рассказал
о научных и “материальных” задачах лаборатории. Лев Андреевич сказал:
“Это интересно. Вам нужно импортное оборудование?” Я тут же подтвердил
эту мысль. “А что Г.И. не сходит к Келдышу?” – задал Арцимович риторический
вопрос. Я промолчал. “Что они его все так боятся?” Я снова промолчал.
Вся эта сцена имела место быть в здании президиума Академии. “Ну, пойдёмте
к Келдышу”, – сказал Лев Андреевич, и мы пошли. Келдыша на месте не было.
“Хорошо, я сейчас сам позвоню Гвиешиани”, – угрожающе сказал Арцимович
и стал крутить “вертушку”. Гвиешиани, зять главы правительства – Косыгина,
был очень влиятельным чиновником и распоряжался валютными ресурсами ГКНТ.
Однако, авторитет Арцимовича позволил мне тут же оказаться обладателем
целевой валюты в размере почти 700000 долларов – огромные деньги по тем
временам. Лабораторию удалось оснастить по первому разряду. Все были счастливы.
А к этому времени как раз подоспел спрос на химический анализ атмосферы
Венеры. Приближался 1978 год, год в котором США предполагали впервые нарушить
советскую монополию на исследование Венеры с помощью космических аппаратов,
запустив к этой планете КА “Пионер-Венера”.
Скачать полный текст в формате RTF