СТАРОЕ ЗИМНЕЕ

Кто-то в небе, без причины,
                      поменял цвета на белый
И, подсев поближе к солнцу,
                      сонно грел худые руки.
Ночь, растрепанная ветром,
                      подошла легко и смело,
Превратившись в злые тени
                      и испуганные звуки.

Кто-то в небе слушал песни, наизусть запоминая,
И смотрел в чужие окна
                      со спокойным интересом.
За окном печаль бродила, мимоходом обнимая
Чьи-то сны. И становился
мир неряшливым и тесным.

Кто-то в небе правил смертью,
                      но она его не знала.
Головы не понимая, все ходила где-то рядом.
Одиночество и вечность звезды двигали устало
И безлико-белым было
небо, пойманное взглядом.

* * *
Весну упустив, я встречаю лето,
Но прячусь в тень, и пустеют пляжи, –
Это как книга с дурным сюжетом,
В которой гибнут все персонажи.
Кричу “прощай”, а иду вдогонку,
Стучусь под утро в чужие двери, –
Это как сказки читать ребенку
Лишь для того, чтоб он им не верил.
Ищу весны, там, где снег не тает,
И где ручьи все давно иссякли, –
Это как будто кто-то читает
МОЙ МОНОЛОГ,
НО В ЧУЖОМ СПЕКТАКЛЕ.

СВАДЕБНОЕ

Мысли про детские книжки. Про телефон.
Шаги в прихожей. Фраза “моя невеста”.
Два полотенца. Открытый с утра балкон...
Мысли мои опять не находят места.
Мысли мои чеканят: “Люблю Тебя”,
Я не пытаюсь ни спорить, ни отвертеться.
Я привыкаю не узнавать себя...
От сигарет с ментолом садится сердце.
И солнце садится тоже. И надо спать,
Но было бы лучше, наверно, разговориться.
Я бы хотела всех и всегда прощать,
Только чтоб это все перестало сниться.

* * *
ТВОЕ – это все и всегда теперь БЕЗ ОГЛЯДКИ.
Всегда! Потому что прошлое будет лучше.
МОЕ – просто часто закуривать от нехватки
Не то чтобы слов, а ПОНЯТНЫХ ТЕБЕ созвучий.

И немало уже того, что опять ты первый.
А еще единственный, кому не желаю, честно,
Ни здоровых детей, ни радости. И не нервы,
Нет, не нервы сдали. Просто больше неинтересно.

Потому что ТВОЕ – это, только собою и дорожа,
Пересказать меня ВСЮ, вплоть до писем,
                      своим знакомым.
А МОЕ – улыбаться с тридцать девятого этажа.
НЕ ДОКРИЧИШЬСЯ! Даже по телефону.

* * *
Ты всегда говорил, что люди должны искать.
А чего искать? Ты все и так показал.
Мне и самых лучших не очень нравилось ждать,
Оттого и чувство, что кто-то из нас сбежал.

Ты всегда говорил дурное слово “всегда”,
А когда посчитали – вышел всего-то год.
Я и самым худшим всегда говорила: “Да”,
Оттого, что скучно чувствовать наперед.

* * *
Распиши меня в темных тонах, а потом дари
Эти картины женам, друзьям, прохожим.
Делай как хочешь. Можешь сказать: “УМРИ!”
Я не послушаюсь, и не умру. Но все же...

Обозначь меня именем, где-нибудь назови
И припиши мне какую угодно пробу.
Делай как хочешь. Можешь сказать: “ЖИВИ!”
Я не послушаюсь. Но, все равно, попробуй...

* * *
...И я закрываю глаза, чтобы знать различия.
Мой ад начинается там, где ты не появишься
Вот так: до нервных срывов, до неприличия.
Но я предпочту назвать это словом “нравишься”.
И я предпочту не знать, что еще не сказано
И надо будет сказать, да не хватит голоса.
И лодки еще пусты, но уже отвязаны,
А мне – полгода бессонниц, и руки в волосы...

* * *
Я не люблю многоточия
Больше, чем знак вопроса.
Значит, все письма клочьями,
Все поезда с откоса.

Не отделить нежившее,
Не разделить, чтоб поровну.
Значит, как будто, “бывшая”
Значит, как будто, “все равно”.

Но города достроены,
А имена назначены.
Я б не была расстроена,
Если б не все оплачено.

Если б не все так предано,
Если б совсем готовыми...
Мне ли не знать заведомо,
ЧТО НЕ СЛУЧИТСЯ С НОВЫМИ!!!

г. Красноярск