Владимир БАЛАШОВ

ПРИЗРАК
ЕДИНСТВЕННОЙ

“Вот и осень. Да какая уж осень – считай, что зима подступила. Приезжал Роман в экспедицию теплым майским днем, а улетать через два-три дня не пришлось бы с первым снегом – вон как небо помутнело. Тогда до экспедиционной базы добирался, помнится, радостно – хотелось с каждым встречным-поперечным поговорить, а сейчас нет желания даже вступать в традиционную шутливую пикировку с шофером Толиком. Может, оттого, что по дому сильно стосковался?.. Не потому ли и геофизик Игнатьич сидит мрачнее обычного – тоже ведь давненько из Питера?..
А вон уже и леспромхозовский поселок показался! Значит, осталось пути до базы экспедиции часа на три-четыре – последние километры, последние денечки этой долгой командировки...”
Роман блаженно улыбнулся и смачно, до хруста в суставах, потянулся, в тесноте кабины задев руками и шофера и дремлющего геофизика. Толик понимающе подмигнул, а Игнатьич вздрогнул во сне и очумело вытаращил глаза.
– Подъем! – весело крикнул Толик и пропел. – Слезайте, граждане, приехали, конец – Охотный ряд...
В поселке он безошибочно подрулил к леспромхозовскому магазину с неприметной, полинялой вывеской.
– Не мешало бы взять пару пузырей за благополучное окончание вашей командировки, – он вытащил из старого замасленного кошелька смятые деньги и, пересчитав их, скомандовал, словно начальник:
– Ну что, скидывайтесь, мужики, а то у меня даже на одну не хватает! Как говаривал в подобных случаях знакомый бич – ныне покойный, – “мои финансы поют романсы”.
Денег у всех оставалось не густо, но геофизик Владимир Игнатьич, а следом и Роман, полезли в карманы. Толик, насвистывая какой-то бодрый мотивчик, ушел в магазин – и Роман, потоптавшись на подножке, спрыгнул на грязную дорогу, чтобы размять затекшие ноги. В будке ехать одному было скучно, поэтому он, как смог, пристроился в кабине между сиденьями. Что и говорить – место оказалось не из удобных.
Толик возвратился быстро и в еще более веселом расположении духа.
– Продавщица говорит, что лесовозы вдоль берега ходят, – поделился он новостью. – Дорога не ахти, зато на двадцать верст короче. Рискнем, мужики?!
Открыв дверцу машины, он принял позу оперного певца и дурашливо пропел:

– Где даже танк не проползет –
Там мой “газон” всегда промчится!..
И нече-го-о-о с ним не случится!

Проехав с полкилометра, Толик свернул в узкий проулок, ведущий к реке. Лихо объезжая глубокие колдобины, яростно крутя туда-сюда баранку, он не переставал болтать ни на секунду в неиссякающем радостном оживлении:

– А продавщица здесь, я вам скажу, – просто пончик с медовым подливом. Так бы и съел всю целиком! Тем более, что и она явно не против.
Роман уже полгода бился над неразрешимым вопросом: чем этот “метр с шапкой” женщин берет? Шофер мал ростом, вертляв, говорлив – короче из тех, кто до самой старости так и остается “Толиком”, но, несмотря на это, женщин любит покрупнее, пообъемнее, а уж глазами провожает – всех без исключения. Причем шея у него поворачиваться на все сто восемьдесят градусов, и он еще долго смотрит им вслед, так что автомобиль на какое-то время остается внешне неуправляемым. Первое время Роман одергивал беспечного водителя, опасаясь столкновения со встречными машинами, но, в конце концов, обвыкся и смирился... Поговаривали, что, в свое время, Толик даже закончил техникум, однако из-за возможностей, предоставляемых машиной для общения с прекрасным полом, предпочел остаться простым шофером.
– Люблю я красивых девок, – продолжал разглагольствовать Толик, – с ними меньше всего мороки – не нужно долго обхаживать. Знают, что все равно потом замуж возьмут. Вообще-то и страшненькие тоже податливые, потому как замуж не особо надеются выйти. Для этих лучше синица в руках, чем журавель в небе. Больше всего мороки со средними, которые ни то, ни се, потому как те только на женитьбу рассчитывают и боятся свой шанс упустить. Вот, мол я какая: кроме тебя, мой дорогой, ни с кем не спала – тебя дожидалась...
– Ну и трепло же ты, – не выдержал Игнатьич. – Сам твердишь, что женщин любишь, а всех их грязью мараешь. Твоим бы поганым языком, да яд пить.
– Для вас же с Романом стараюсь, развлекаю, чтобы не уснули, – вроде бы даже как обиделся Толик. – Сидите какие-то кислые! Из-за вас и я уже носом стал клевать. Вот врежусь в какую-нибудь коряжину при полном молчании – вам приятней будет?.. Не нравится, сами бы что-нибудь веселенькое сбацали. Ну, хотя бы ты, Игнатьич, про прекрасную страну Танзанию. Можно сказать, хрустальную мечту в моей серой и безрадостной таежной жизни...
Игнатьич вообще-то неразговорчив, при этом еще и ужасно занудлив, но, недавно вернувшись из годичной командировки в Африку, в мыслях все еще оставался там и, при случае, иногда рассказывал о своей африканской жизни.
– Ну что там для тебя интересного? – начал он. – Негритянки, не в пример твоей продавщице, – стройные, длинноногие. Но есть один изъян: сядут две-три в машину – сразу стекла надо опускать, потому как арома-а-т!..

Скачать полный текст в формате RTF