Владимир ЯРАНЦЕВ
ЛИТЕРАТУРА
В “КОСМОСЕ”
Размышления над книгой о природе настоящей литературы
В горячке будней или свершений, в думах о вечном или сиюминутном,
все как-то забыли о главном – о философии. Или о том, что соединяет любовь
с мудростью. А это ведь составляет и ее прикладное значение, и плоть,
и дух, и смысл самого слова. Философия ведь это не только любовь к мудрости,
но и мудрость любви, это то, что всех нас должно объединить. То есть то,
что всем нам так нужно сегодня.
Россия – родина такой подлинной философии, уходящей корнями в поэзию и
религию бытия. Об этом много писали в начале XIX века И.Киреевский и А.Хомяков,
еще больше – в конце этого же века Вл.Соловьев и Н.Федоров, а в начале
XX века только об этом и писали. Но больше всех – такие титаны Русского
Ренессанса и Серебряного века, как П.Флоренский, С.Булгаков, Н.Бердяев,
С.Франк, Н.Лосский. Об этом написал и новосибирский ученый – филолог Эдуард
Бальбуров в книге с “говорящим” названием “Поэтическая философия русского
космизма” (Новосибирск, 2003). Написал в тот момент, когда все мы пожинаем
плоды постмодернистской эстетики, которая хотела “скрестить” профессорскую
эрудицию, эпатажную маргинальность и глюковую видеообразность рекламного
клипа. Вроде бы и получалось, но не у всех: маргинальность зачастую без
остатка съедала эрудицию, а клиповое сознание – то, что было в постмодернизме
живого. И самое время именно сейчас оглянуться еще раз назад, в модернизм,
от причала которого в конце 1980-х так лихо и окрыленно отплыл – навстречу
славе и хуле – “философский пароход” постмодернистов.
Но что такое “пост-”, почему “пост-”? Почитатели и толкователи приставочного
термина заглядывать дальше приставки не захотели. Модернизм казался далеким
музейным прошлым, в лучшем случае публичной библиотекой, куда можно сходить
за цитатой-другой для нового романа. Между тем именно тогда, в ту столетней
давности эпоху, был сделан решающий прорыв в тайну русского самосознания,
русских бед и побед. Именно тогда многими философскими голосами в унисон
было сказано то, о чем раньше лучше было молчать, как велело тютчевское
“Silentium!”. А заговорили все о том, что русская мысль никогда не признавала
схоластику отвлеченного мышления, что никогда у нас не верили гордыне
индивидуального “самочинного разума” (“causa sui”), далеко зашедшего на
пути сугубого “рацио” в тупики цивилизационно-технократических проектов.
Э.Бальбуров с первых же страниц своей книги отвечает нам на вопрос, почему
русскому миросозерцанию весь этот эгоизм мысли и духа был чужд: потому
что русский ум и дух всегда “обитал” только в “реальной исторической плоти”,
потому что всегда тяготел к образному, художественно-пластическому, идеографическому
восприятию и познанию мира. Не переходя на почву буддизма, индуизма и
иных “восточных” религий и ересей, он в то же время видел, что “западный
цивилизационный тип сознания” вступает
“в противоречие с сущим – с природой и душой, с человеческим
существованием”. Это значило, что русский “тип сознания” отрицал неличность,
а ее гордыню или “самодовольство”, будь то “самочинный разум” “фаустовского
человека” Запада или медитативный буддийский разум, когда растворенный
в бытии человек становится “глух для сострадания и добрых деяний”. Наоборот,
истину может узнать и познать только личность, ибо целостное восприятие
(а только при этом условии можно достичь истины) предполагает интуитивный
способ познания. С другой стороны, интуиция является подлинной, если происходит
полное слияние субъекта и объекта в процессе познания-постижения этой
истины. Так, самопознание становится условием миропознания, так наука
становится религией, а самопознание – Богопознанием. Ибо только Бог является
началом всеобщей связи всего со всем, оставаясь в то же время “живым субъектом,
“я”.
На таких широких основаниях и созидается к началу XX века храм русской
философии, сразу же получившей постоянный эпитет “религиозная” и синоним
– “космизм”. Ибо для того, чтобы философствовать, русскому уму нужны не
только Запад и Восток как философские и религиозные “школы”, но весь универсум.
Иначе быть не могло, если российское любомудрие, признав недостаточность
научного познания, переходит “из плоскости логики в объем духа, где разум
становится интеллектуальным этосом, разумом веры”. При этом сам человек,
вставший на путь Богопознания и Богочеловечества (“соборности”), из “цели
природного процесса” должен стать “средством для более глубокого и полного
воздействия на природу со стороны идеального начала”.
Таким “человеком-средством” и был автор процитированных выше слов – Владимир
Соловьев, первый русский философ, критиковавший “отвлеченные начала” и
создавший учения о Богочеловечестве, Софии и Всеединстве. И вот, когда
миссия человека и человечества была окончательно осознана как космическая,
как “воля Вселенной” (К.Циолковский), стало ясно, что русский космизм
больше, чем философия и наука вообще. Это состояние духа и души, которое
может вдохновить и на научное открытие, и на поэтический шедевр, и на
что-то высокое, прекрасное, героическое. Этому высшему состоянию духа,
который можно определить как момент слияния, “unia mistica”, индивидуума
и мира, Вселенной, Э.Бальбуров и пытается найти подходящие определения,
толкования, оправдания, обильно цитируя философов и писателей, светских
и религиозных, не только русского Серебряного века. Но и всех, от античности
до XX века, кто задумывался над тайнами существования человека на земле.
Особенно русского.
Еще во введении, где списка имен и цитат хватило бы на вузовский учебник
или трактат – Достоевский, Толстой, Э.Вогюэ, Ю.Лотман, Н.Бердяев, В.Эрн,
К.Ясперс, В.Вернадский и многие др. – Э.Бальбуров пытается все же свести
это множество к единству. Тем более что исследователь прекрасно понимает,
что и сам пафос русского космизма состоит в грандиозной, титанической
попытке синтеза “всего со всем”. И только тогда возможно изменить мир
по-настоящему. Как минимум, в сфере художественного творчества. “В этом
и состоял космизм русской религиозной философии – в ее “осененности сущим,
в новом осознании “unia mistica”, в котором богатый культово-религиозный
опыт во всех его многочисленных культурных
Скачать полный текст в формате RTF