Виктор АСТАФЬЕВ
“РАССКАЖУ О СЕБЕ САМ...”
Свою “автобиографию” Астафьев написал в октябре 2000 года, за полгода до сразившего его инсульта. “Когда я его спросила, зачем он это написал, – вспоминает Мария Семеновна, – Витя мне ответил: “Пока жив, расскажу о себе сам, чтобы другие потом не врали...”
По деревенскому преданию мой прадед Яков Максимович Астафьев
(Мазов) пришел в Сибирь из Каргопольского уезда Архангельской губернии
со слепою бабушкой поводырем. Происходил он из старообрядческой семьи,
не пил горькую, не курил, молился наособицу, был от рождения башковит
и в преклонном возрасте тучен телом.
Еще будучи подростком, похоронив или с кем-то оставив бабушку (говаривали,
что он с нею еще и в Овсянку переселился, но точных данных на этот счет
нету, а очевидцы давно все померли), так вот, будучи еще подростком, прадед
мой подался в верховские енисейские села, где нанимался работником на
водяные мельницы. Там он освоил мельничное дело и заработал денег, которые
зашил в драную меховую шапку и бросал ее где попало, чтобы капитал не
украли и капиталиста не ограбили. Об этом со смехом рассказывал мой дедушка
Павел Яковлевич Астафьев, единственный сын Мазовых Анны и Якова.
На капиталы, нажитые трудом праведным, Яков Максимович построил мельницу
на речке Бадалык за городом Красноярском. Город бурно строился и развивался,
леса вокруг него вырубались на строительство и выжигались под пашню. Речка
Бадалык измельчилась, летами начала пересыхать. Мельничных мощностей хватало
смолоть мешок зерна, а потом ждать накопления воды в пруду. В конце концов
Яков Максимович бросил мельницу на Бадалыке и пошел искать новое место.
Побывал он в селах Торгашино, Есаулово и еще где-то, везде не речках стояли
мельницы и работали с полной нагрузкой. Прадед пошел в село Базаиху, а
там на речке Базаихе стоит уже две мельницы, и одна их них на механическом
ходу.
Были у прадеда в Базаихе родственники или знакомые, и они подсказали ему,
что за перевалом бурно развивается село Овсянка. То ли оттого, что маленькая
избушка была в пазах мазана глиной, иль потому, что примазался к селу,
его здесь назвали Мазовым, а все его потомство, и меня в том числе, звали
Мазовскими. Я не только поносил в детстве прозвище Витька Мазовский, но
и пережил избушку прадеда. Еще в 1980 году, когда я переехал из Вологды
на родину, избушка подлаженная, с фундаментом и верандочкою, и все еще
мазаная по пазам, стояла на месте, но затем ее продали хозяева, наездом
бывавшие в ней, и на месте ее сейчас стоит кирпичный особняк в два этажа,
пустующий и летом, и зимою. Кто-то вложил в это сооружение ворованные
деньги и затаился.
Прадед же, Яков Максимович, переселившись в Овсянку, начал осваивать речку
Большую Слизневку, которая в то время называлась Селезневкой. Был прадед
могут и трудолюбив, он на себе таскал бревна из лесу, а в прежние времена
лес произрастал прямо от
овсянской околицы и до обеих речек Малой и Большой Слизневки. Помню я, что Большая Слизневка была по обеим берегам заросшая красивым сосняком. Несколько сосен с обрубленными сучьями, напоминающими нищенку иль употребленную на ходу проститутку, еще стоят по огородам нынешнего поселка, где леспромхозовских рабочих и сплавщиков, с их устарелыми хибарами, окружили и под гору спустили со всех сторон напирающие, нахрапистые дачники, и где еще сохранился бугорок от насыпи, а в правом берегу часть сруба мельничной плотины.
Дед мой, Павел Яковлевич Астафьев, с детства человек бедовый, в детстве же потерявший глаз (левый), от пыльного, дисциплины требующего, мельничного труда увильнул, обучился играть на гармошке, плясать босиком (это считалось особым шиком в Овсянке), рано начал жениться и творить детей, и то ли роковым он был человеком, то ли диким темпераментом обладал и загонял жен до гробовой доски, но только одна за другой его жены мерли, и дело дошло до того, что ни в одном овсянском доме ни одну девку в роковой дом не отдавали. Я не помню, где был первый дом деда, но тот, что был построен в начале двадцатых годов на берегу Енисея, помню довольно ясно, дом этот есть на фотографии овсянской школы. Судьбе было угодно часто шутить надо мною, и не иначе как в шутку первоклашкой ходил я в родной дом. Сейчас на месте этого давно сгубленного дома стоит двухэтажный особняк, построенный местной самогонщицей для своего сыночка, тоже промышляющего подпольным торговым делом и отравляющим впавших в пьянку паленкой, то есть древесным спиртом. Ему уже и самогонку гнать не надо, хотя под домом он устроил целое бетонное помещение для самогонного цеха. Вероятно, сейчас там склад с бочонками травленой жидкости.
Ну да бог с ними, с этими жлобами, что заполонили мое родное село, наседающими на него со всех
Скачать полный текст в формате RTF