Я в психиатрии мастак.
Ежели что, посадим в реторту,
чтоб оградить пернатое
от всего постороннего...

***
Понедельника нельзя назвать совсем дураком,
но слишком уж он на авось жил.
Поэтому согласился легко
голову под сверло сложить.

Мамка бежала из последних сил.
– Не вздумай, Понедельник, дыру сверлить!
От этих учёных земля криком кричит,
разучились плодоносить!

Но сверло быстрее бежит.
Тень рванулась в дыру и выскользнула.
Мамка у порога кричит
о том, что жизнь не начать сызнова.

Птичьим криком взметнуло тополя...
Человек-цветок от Аптекаря вышел,
человек-растение убежал в поля,
больше о нём ничего не слышали.

***
По телевизору программа новостей,
в телевизоре о делах говорят.
Вишь, говорит мамка, гладко стелют,
да почему-то никто не желает спать.

Мамка слушает что да как,
Понедельник в палисаднике, качаясь, стоит,
шелестит, что пора
ему на Калинов мост уходить.

Там Чудо-Юдо о трёх головах
ждёт русский дух пытать.
Верно, что быть ему на бобах,
или это ещё как сказать!

***
А Аптекарь, говорят, в президенты пошёл
вечный двигатель изобретать,
который из волос шёлк,
а из рук рубли будет ткать.

***
Сверло быстро шло.
Птица ждала в нетерпении
скорее вырваться на простор
в небо весеннее.

Крылья в крови
к земле тянут, не дают облегчения.
Метнулась из головы
багровые волочить перья.

От этого рассвет выдался,
будто солнце бритвой полоснули...
Понедельник вытянулся,
Понедельника обманули.

Только птице нехорошо.
Стала мысли за собой замечать,
что кто-то от неё ушёл,
что кого-то стало недоставать.

Мечется в тоске,
у суслика за людей выспрашивает
и дальше уходит в степь,
где одной одиноко и страшно.

А суслик птице говорит: Чего, дура, мечешься?
Разве ты не видишь, что ты опять в голове Понедельника,
разве не видишь, что это небо
и эта земля с растениями

сплелись в извилинах
под черепной коробкой звёздной,
что это жизнь сама
капиллярами на висках его бьётся?!

***
Там отцу Леониду пришло известие:
собирайся, Леонид, на мытарство-страдание,
потому как Россия, говорят, не шкала Цельсия,
а верстовых столбов мироздание.

Владимирскую Богоматерь прижав к груди,
он тучное тело свое понёс
туда, где за первым постом ГАИ
чёрный рыскает пёс,

да одинокий Понедельник бредёт,
сам не знает куда.
В правый глаз Млечный путь течёт,
в левый идут поезда.

Царь мёртвых Бокей, сидя на его плече,
плуг за собой волочит.
Да на борозде репей
пьяные песни кричит.

***
– Ха-ха! Понедельника-то, дурака,
уволокли облака!

г.Иркутск