Что такое? Не пойму я.
Дядя, видимо, мне снится.”
(минута тишины)
– Как странно!
– Что-то есть.
– Меня – до слёз...
– А Амфибрахий совершенно кос!
– ...и прошу учесть...
– А что Свобода Верлибровна ничего не ест?
– Ах,
я так
облопалась
арбузом
что меня
неимоверно раздуло
Припоминаю один случай
в Киеве
в 1973 г (гэ)
Таксист мне и говорит
отгоняя мошку
и энергично куря сигару
купленную на моих глазах
(О! Это интереснейшая история
сейчас расскажу
Еще в детстве
он мечтал узнать все
об одной породе бабочек
названия которой по латыни я не припомню
но могу вам посоветовать справиться у Брема
Ах Брем Однажды я так
им зачиталась
что...
– Свобода Верлибровна...
– Чево?
– Заткнитесь.
А за окном плыл снежок, и прогрохотала телега.
* * *
“Дядя Саша, спички есть у вас?”
Снег в посёлке. Месяц. Месяц.
Нет родителей и свет погас.
Ни одно окно не светится.
“Ты куда? – На кухню. – Я с тобой!
Свечки есть на подоконнике.”
Я храбрей или братишка мой?
Движемся со свечкой в комнату.
Темнота в углах. Огромная.
Ставим свечку на пол. Шепчемся.
Пламя низкое и ровное,
Будто яблочное семечко.
– Ты куда? – К окошку. – Я с тобой!
* * *
Почему я чую по ночам,
Будто бы пытаюсь встать из тела?
Память ширится, и ей сейчас
жизнь не хочет положить предела.
Катит тишина тяжёлый шар,
чтобы на упор звезды наткнуться.
Тени листьев по стене несутся
буйной конницей за светом фар.
...Что это за год? О чём так длинны
сговоры стрекоз и поплавка?
Жизнь, как подсыхающую глину
мягкокрасную, я мну в руках...
Я и стал одновременно всеми –
и собой – и другом – и врагом.
Всё теплей податливейший ком.
И любовь мне заменила время.
* * *
“И Олег, разболешась, умре...”
Что нам мыслить такую развязку –
через пятнадцать лет, в сентябре,
у собора. С утра! Как подсказку
стоит что-нибудь взять. Впрочем, нет.
Слишком страшно загадывать. Тютчев
был умнее. Чудесный совет –
может быть, пригодится на случай –
как избавиться от сквозняка:
заколачивать наглухо окна,
двери, щели забить, взять сверчка,
и уехать, повесив замок на –
нет, любимая, нет, не упрёк!
В чём посмел бы? В насущном просторе,
где равно человек и сверчок
умещаются? В собственном горе?
...уменьшаются значит. Но связь?
Неужели однажды увижу,
как отходишь во мне, становясь
всё прекраснее, но неподвижней?
Вот Садко, покидающий дол
ради дна – и играющий рыбам...
Нам из пары распавшихся зол
только дальнее хочется выбрать,
а не меньшее. Но исчерпав
вдалеке его – как возвратиться?
Снова руки ловить, недоспав,
целовать нараспев, торопиться,
чтоб сестра – не моложе, а младше,
чтоб в грозу за беззвучным окном
на безлампочной лестнице вашей
ты открыла мне дверь босиком...
* * *
Легко измучить человека –
ты помнишь камешек в ботинке,
который целую дорогу
никак ты вытащить не мог?
Легко измучить человека –
пускай в течение недели
без перемены и запинки
он у тоски берёт урок.
А что касается посмертной,
последней муки неиспитой –
его достаточно оставить
с самим собой, с самим собой,
где ни отнять и ни прибавить
души; где времени измерить
не сможет – с собственной обидой,
досадой, мелкою бедой.
г.Сыктывкар