А потом приходится выходить на мороз. До остановки мы идем вместе. Нея замечает свежий снег. Она отличает его от прошлогоднего. Прошлогодний снег выпал два дня назад...
Я смотрю на красную рябину... Дома – клубника со льдом, здесь – рябина со снегом. Я думаю о крови и другой связи между людьми. Что крепче?

Нам не обязательно говорить. Так мы гораздо лучше понимаем друг друга. И я начинаю не любить красные шторы и сочинять ее песни. Об этом нельзя говорить, чтобы не спорить, но чтобы молчать, мы слишком одиноки.

Вчера выпал первый снег. Первый снег в этом году.
Вечером я буду ждать Нею дома. Она вернется и скажет, что поняла, где ее место, когда выучила алфавит, и что у нее есть утешение. Будет советовать мне поджечь красные шторы и пообещает нарисовать портрет Сартра. Потом сядет писать дневник.
Я же буду бояться голого окна и еще многого, чего не существует на самом деле. Она попросит спеть, и я спою, после споров и вопросов на ответы.
И так пройдет еще один день. А потом... Потом мы придумаем что-нибудь еще. Может быть, мы дадим друг другу новые имена. Нам еще долго жить в таком одиночестве.

– Нея, нарисуй мне маки.
– Хорошо, а ты спой... Но не сначала, а наугад.

– Снег останавливал время.
Снег замирал на картинках,
Снег навсегда оставался в глазах.
Вечность послушно стояла.
Видимо, был ее Богом
Маленький, но всеобъемлющий снег.
Ты не ходи туда
И не смотри на них:
Зимние люди подолгу не спят.
Зимние люди подолгу не спят.
Все еще теплые руки.
Кто-то хранит нас, ты видишь –
Маки живые на белой земле.
Мы без имен, как без знаков,
Мы в тишине без значенья,
Как привиденья. Без контуров. Снег.
Ты не ходи сюда
И не смотри на нас!
Зимние люди подолгу не спят.
Зимние люди подолгу не...

ДиН память

Вильям ОЗОЛИН

* * *

Спи. Мне страшно –
Ты старым увидишь меня
За моею работой ночною.
Начинал я ее на окраине дня,
А кончаю – рассвет за спиною.

Красный гребень
Полощется в мокром окне,
Кукарекает, бьет в наковальню!..

Ты доверчиво тянешься утром ко мне,
Ну а я еще темный и дальний.

Я еще не вернулся из той стороны,
Где пришлось мне о камни разбиться,
Где в мороз ледяные цветут валуны
И замерзшие падают птицы.

Я еще не вернулся с камчатских морей,
Я еще – на борту китобоя…
И качаются в комнате – звон якорей
И торжественный грохот прибоя!

Меркнет день.
И опять я иду и иду,
И старею от встречи до встречи.
О, какие тяжелые руки кладу
Я утрами на хрупкие плечи!

70-е гг.

* * *

Растерян, зол,
Стою у врат больницы –
Я ничего не вижу впереди.
Укрой мои запавшие глазницы,
Хоть по щеке рукою проведи!

Зачем ты здесь?
Мне зябко и тревожно.
Что у больничной ты стоишь двери.
Не говори, что все исправить можно,
Ты помолчи, ты – губы затвори!

Не говори, что теплым листопадом
Еще излечит голову мою.
Я об одном прошу тебя: не надо –
Не надо слов…
Вот я о чем молю.

Я сам хочу вернуться и остаться
На простыне, постеленной судьбой.
Хочу без сожаления расстаться
В тебе – с собою, а в себе – с тобой!

Мне тайным ядом опалило душу.
Мои сомненья – зрелы и тверды.
Тряхни меня, как вызревшую грушу,
И растопчи опавшие плоды!

90-е гг.