Сергей КНЯЗЕВ
ТРИ АНГЕЛА
Сергей Князев родился на Алтае в 1959 году. Средюю школу окончил в Красноярске-26, затем Ленинградский институт киноинженеров, по окончании которого вновь возвращается в Красноярск, затем снова уезжает учиться, уже во ВГИК. В настоящее время – кинорежиссер. Живет в Подольске.
***
За то, что я любим, и днем своим
Я дорожу, как будто днем последним.
Я повторю: за то, что я любим,
Горит свеча во флигеле соседнем.
Легко в целебной пребывать тени,
Бродить по дну в сердечном океане,
Перебирая четочные дни,
Как жемчуга, заснувшие в тумане.
Туманный сон заснувших жемчугов
Я понимаю только лишь отчасти,
Немного мне отпущено даров,
Да и они не у меня во власти.
Но если смерть придет – я не умру.
Не оттого, что – Муза, Арфа, Лира...
Сокровище духовное в миру
Я собираю с сотворенья мира.
***
Секунда или же минута
Прошла, но минуло сто лет.
И все свершилось: почему-то
Меня уже на свете нет.
Идет пастух, лопочет стадо
Про водопой в солончаках,
Плетется кнут, скулит ограда,
Калитка мается в руках
Седого мальчика в очках,
И женщина бредет из сада
С букетом роз наперевес.
А я ходил путями ада,
В своих руках держал обрез
Без деревянного приклада,
Моргал глазами – и исчез
По воле Божеского взгляда –
Ни поминанья, ни кутьи.
Душа живет в небытии,
Небесного взыскуя Града,
Но лишь подобия свои
Увидеть ей дана отрада:
Калитку, пастуха и стадо,
Цветы и женщину у сада.
СОЛЬ
Оглянешься — языческая тьма
Бредет в разноэтажные дома.
Скорей, скорей, любимые, оттуда –
Из полуплоской жизни без ума,
По строкам покаянного псалма,
По упованью на любы и чудо.
В той тьме одна часовня на холме,
Который век стоит в своем уме,
Все остальные – вышли на прогулку.
На Божий свет, а летний зной и сушь
Гуляют по телам беспечных душ –
То сонм смертей бредет по переулку.
Дитя, дитя, с языческою тьмой
Расстанемся скорей, бежим домой
Дорогой правой и необоримой –
Туда, туда, где на исходе лет
Горит, горит неугасимый свет
В твоей душе — в часовенке любимой.
Куда деваться мне с невыразимой болью? Проходит человек и посыпает солью
Свежайший снег, упавший на асфальт.
Глаза мои устали, не глядят,
Измученные зимним перегноем.
Вдали войска проходят ровным строем. Коленопреклоненная Москва
Отчаянно вращает жернова
Кремля, осатаневшего от злости.
Я человек обыкновенной кости,
Поэтому болит моя душа.
Идет ребенок по снегу, шурша
Солеными сапожками. Я знаю,
Что ждет его в стране своей родной.
Столпились люди возле проходной,
Шумят, галдят... Я тоже умираю,
Я тоже в рыжем месиве стою –
Лишь на одежду серую мою
Летят снежинки – легкие, сухие...
А по Москве гуляют верховые
С дубинками, в фуражках и плащах.
Они давно уж превратились в прах,
Под ними только лошади живые –
Co снегом в гривах, с солью на ногах.
Пойти на электричку, ехать в Лавру,
Молиться преподобным, Флору, Лавру, Заступнику Николе, Всем Святым –
Есть путь, который ведом только им…
Я весь умру, наверное. Меня
Не пустит Петр в высокие покои –
Теперь, когда я знаю, что такое
Резня.
Москва покрыта дьявольским покровом.
Здесь бесы шепчут мне: “Ты нам родня!”
Того, кто жил, влюблен и очарован, –
Зачем они хотят убить меня?
Взять живу душу, вытряхнуть, как моль –
И бросить в копошащуюся соль.