Он продал ром, глотая слезы,
Принес под громкий сердца стук
Владычице любовной грезы
Белья голландского сундук.

Но огорчила его дива,
Обдав – иль то была игра? –
Его холодностью учтивой
Из недр помойного ведра.

Освоив дом ее, как рубку,
В татуировках всех портов,
Курил морской бродяга трубку,
Бродя в тельняшке, без портов.

Но поступил он против правил:
У прачки слопав пироги,
К жене трактирщика направил
Свои нетвердые шаги.

И развивая тему эту,
Прохвост-трактирщик всех надул –
Ее советскому поэту
По дружбе выгодно спихнул.

О злая участь человека!
И впереди – без перемен:
Толкай, как дурень, век от века
Товарно-денежный обмен.

Пронзись догадкою ужасной:
Какой нас всех попутал бес!
Все до единого несчастны,
Лишь в экономике прогресс…

СЕВИЛЬЯ

(из цикла “Переделкино”)

Я кафедру бросил – пошел воровать,
Чтоб землю с коттеджем в Севилье урвать.
Прощайте, родные! Прощайте, друзья!
Севилья, Севилья, Севилья моя!
Я с малого начал, не рвался из жил.
Старушек на рынке я мздой обложил.
Пускай я сегодня простой рэкитир –
Меня ожидает блистательный мир.
Друзья помогли мне подняться с земли:
Моторы продали – заводик сожгли.
И так о пожаре судачат, и сяк…
В Севилье такой невозможен бардак.
Круизы, рулетка… Купаюсь в деньгах.
Я в зеркало глянул, а там – олигарх.
Прощайте, родные, прощайте, друзья!
Севилья уже с потрохами – моя!
Спешу за билетом, волнуюсь, но – ой!
Я, кажется, сильно ушибся башкой.
С трудом от паденья в себя прихожу.
За кражу сосиски на нарах сижу.
В картонной коробке, уютной насквозь,
В вокзальных буфетах – чего не жилось!
И сколько объедков валялось окрест!
Зачем за сосиской – безумец – полез!
Проклятые сны одолели меня.
Проснуться в облом: где Севилья – где я!
Маньяк-мужеложец надвинулся, и…
…И губы лишь пискнуть успели: “Севи…”

ПЕГАС

Поэт, бродяга и повеса,
Давно болтавшийся без дел,
Всевышней волею Зевеса
Пристроен был в сельхозотдел.
Порой загадочные узы
Связуют души и тела.
И вот душа – служитель музы,
А тело – труженик села.
Едва востребует поэта
Хитросплетенье сладких грез, —
Редактор вон из кабинета
Его зашлет в глухой колхоз:
— Назрела острая заметка.
Ты в ней ребром поставь вопрос.
Там вносят в почву крайне редко
С трудом полученный навоз.
Поэт всерьез увлекся делом.
Весь круг проблем объять бы рад.
Но меж душой его и телом
Назрел трагический разлад.
Воспел привесы и удои,
Судьбу нелегкую коров,
Познал загадку перегноя,
Исчезновенья тракторов.
Под тяжестью такого груза
Сомкнулся горизонта круг.
И он решил уже, что Муза
Его покинула. Как вдруг…
О, сполох неземного света
В полуночный бессонный час!
В душе истерзанной поэта
Вспарил блистательный Пегас.
И в нем – стихия вдохновенья,
Взмах гривы, полный страсти глаз
И крыл могучее движенье,
И нервных мускулов атлас.
Как молния, сверкнула ручка
По глади чистого листа:
“Осеменение и случка
Крылато-крупного скота”.

ЛИРИЧЕСКИЙ БАРТЕР

Средь унизительных подачек
Судьбы и творческих потуг
И я, махровый неудачник,
Книжонкой выпендрился вдруг.
Пока заря не заблистала,
В окошке теплилась свеча:
Гора над мышью колдовала,
Угрюмо недрами бурча.
О друг, служитель музы славной!
Позволь тебе в смиренный дар
Вручить – со скромностью тщеславной –
С моим портретом экземпляр.
Ах, полн язвительных иголок
Доброжелательный прищур…
Я сам – ехидный стоматолог
Дареных с трепетом брошюр.
Твой взгляд косит, но сердце чисто.
В тебе вовек уверен я:
В моем зиндане пародиста
Томится книжечка твоя…

г. Набережные Челны