Виктор Самуйлов

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ КОНФУЗ

Глава 1

— Серёга! Серёга! Да проснись же ты! Вставай!…
Сергей Длинных крепко жмурился, яростно натягивал одеяло на голову, беспомощно поджимал под себя маслатые ноги, пытаясь таким образом ухватить последний штрих ускользающего, будоражащего молодую плоть сна. Кто будил, уже догадался. Только Карпов, Игорёша, только он мог подступиться к Сергею нагло, бесцеремонно в самое сладкое, предрассветное время. Отшвырнув одеяло, Длинных разъярённо подскочил на кровати, немилосердно — оглушительно рявкнул всеми сочленениями панцирной металлической сетки. “Чего тебе? – зашипел он, яростно протирая одной рукой глаза, другой поправляя неприлично оттопыренные черные, сатиновые, до колен, трусы, — ну что? Что случилось!?” — переспросил он, всматриваясь в белое, синюшного оттенка, лицо Игоря. Затем оценивающе перевел взгляд на лампочку ночного освещения мертвенно-синего окраса и опять на физиономию Игоря…. Нет, цвет лица друга вполне естественен нечеловеческой гримасой ужаса и растерянности. Глаза, расширенные до огромности, днём с карей поволокой, сейчас безобразно пучились. Губы мелко подрагивали, кривясь в попытке выдавить какой-то членораздельный звук сквозь искажённую судорожной болью щель.
Поняв, что боевой товарищ вряд ли сможет его просветить в данный момент о столь паническом своём состоянии, Длинных насунул на босу ногу яловые сапоги вида вкривь усевшей гармоники и, приобняв Игоря , осторожно застучал подошвами по дощатому, мастиковому полу казармы в сторону сушильной комнаты.
— Ну что ты, Игорёша…. Успокойся, всё нормально. Прибери эмоции, ты же лётчик…. Ну-ка! Изложи, что там у тебя за катаклизм? Кстати, почему отсутствовал на вечерней поверке? – вспомнив это, Длинных возмущенно повысил голос, — и вообще…. Где шлялся, не поставив друзей в известность, столь длительное время? Добро, что Бобон нахрюкался до состояния…, потому несанкционированная утечка нескольких бойцов из вверенного ему воспитательного подразделения не отражена в подательной, ежевечерней записке расхода-прихода личного состава контролирующим карательным органам.
Придвинув к батарее отопления кряжистую, густой зелени табуретку, усадил на неё Игоря:
— Давай! Оттаивай! — Сожалеюще посмотрел на друга и, глубоко вздохнув, отправился в умывальную комнату. Сунул руку под раковину, вытащил синюю эмалированную кружку, посмотрел её на свет, дунул, включил воду, подождал холодной, попил и осторожно прошёл через тёмный коридор в сушилку, — глотни…, смой страхи и метания, — подал воду.
Игорь сделал несколько судорожных глотков, поперхнулся, закашлялся, отбросив кружку, затряс головой. Потом глубоко, с присвистом вдохнул, выдохнул, похлопал себя по щекам.

Длинных, почёсывая мускулистую, широкую грудь, с интересом следил за дружком. Игорёша не отличался сверхнормативной храбростью и стойкостью, особенно в критических ситуациях. В панику и мелкую эмоциональную истерику мог впасть от любого неожиданного, грубоватого внушения. И не дай бог, подстерегли местные парни, а помятость, вроде, наблюдается. Тут уж всё понятно…. Но к несомненным достоинствам Игоря можно было отнести его стремительную адаптированность к стрессам. Вот и сейчас бледность быстро сходила с его смуглых, нежных, как у девицы, щёк. Яркий румянец наползал откуда-то от ушей; орлиный нос с чувственным вырезом ноздрей, побурев, остро повис над тонкими, тёмными усиками, ничуть не прибавившими мужественности их обладателю. Глаза осмысленно, влажно заблестели
Сергей подступил к другу:
— Ну что? Дышишь?! Во, чудо в перьях! Что случилось? Местные тряханули? – наклонился, — Лёшка где? Он с тобой? Или сам по себе?
Карпов сердито рванул плечами:
— Я и говорю… Лёшку выручать надо!
— …ха-ха! Он говорит! – оглушительно – возмущённо хлопнул себя по животу ладонями Длинных, — вы посмотрите на него! Он говорит…. Чучело! Глянь на себя, у тебя “блемкера” чуть на затылок не выскочили от страха. Минута тебе: что!? где!? когда?! И вперёд! И с песней!
Игорь захныкал:
— Ты не поверишь…. Тут такое случилось…. Я даже представить не могу, как к Лёшке подобраться.
Сергей удовлетворённо стукнул друга по плечу:
— Не твои заботы, главное – жив-здоров. Ты только ситуацию быстренько разъясни. Мы этих Пугачёвских фраеров с асфальтом смешаем. Обнаглели…. Сучку вчера фингал подвесили — классный фонарь. Хватит на них смотреть, за нами хлопцы придут…. Чтоб нас добром вспоминали. …“Последний год мы на поршнях!…”, — запел он, неожиданно красивым голосом их курсовую, прощальную песню. Тут же прихлопнул себе ладошкой рот, — не томи, друже, исповедуйся!
— Ага! Исповедуйся!… Тебя бы так…
Игорь встал с табуретки. Ростом он был на полголовы выше Сергея, но много уже в плечах, голенаст и нескладно хищно ловок. Великолепная разболтанная координация позволяла Карпову преуспевать в игровых видах спорта. И если б не его импозантная эмоциональная уязвимость… Небрежно брошенная колкость по поводу внешности или манеры игры в доли секунды доводила Игоря до полной атрофии. Зная его слабинку, недобросовестные болельщики противника частенько этим пользовались. Во время матча вся команда работала на Игоря, и если он впадал в панику, вся команда и валилась. Потом стоило больших трудов наладить игру. По этой причине в баталию, на площадку или поле, Игорь, в основном, вступал для развития успеха, или когда команда безнадёжно проигрывала. Часто случалось, что восторженный свист болельщиков или безоговорочная поддержка неимоверно вдохновляла Карпова. Птицей носился по полю, успевая везде.
Сейчас же Длинных сердито смотрел на друга. Между собой товарищи звали его “Карась”. Как ни странно, кличка вроде шутливая, карп и карась, рыба одного вида. Но снисходительно-шутливое прозвище

Скачать полный текст в формате RTF