уже не мог. “Завтра встану на час раньше и подправлю”, — решил, наконец, он.
Вот и день прошел: как с утра затянуло между зубцов, так вечером и выплюнуло. Редактор недавно сказал ему, полушутя, полувсерьез: “Пользуйся своим положением! Молодой, семьи нет – как раз опыт нарабатывать”.
Вот он и нарабатывает. Без шуток, он за эти несколько месяцев стал настоящим профессионалом. Великое дело ответственность! Еще полгода назад он сдавал последние экзамены, многие его товарищи до сих пор не знают, как написать передовую, а как очерк – а вот он уже работает и за литературного сотрудника, и за ответственного секретаря, и за выпускающего. Фактически с сегодняшнего дня он один делает газету. Сизых-то, прямо скажем, больше любит беседовать с горкомом, чем заниматься номером. Когда его попросишь, он материал дает, и газету вычитывает перед подписанием добросовестно, и часто делает толковые замечания – опыт, как говорится, не пропьешь – но все же он скорее администратор, чем газетчик.
Другое дело Наталья. Вот у кого он поучился! И пахала, как ломовой конь (хотя ломовой конь, по меткому выражению редактора, не пашет), и светлая голова. Чертовски жаль, что она уехала. Без нее редакция уже не та.
Аристарх выкатил из подъезда новенький “Старт-шоссе”, вскочил в седло. Так получилось, что они приобрели транспорт в один день: редактор автомобиль, а он велосипед. Каждому свое... Ничего, он еще посидит за рулем личного автомобиля. Все впереди.
Мысль о личном автомобиле резанула по живому. Сначала утомленный донельзя Ярик не понял, почему, но тут же сообразил: она подспудно напомнила о словах Натальи, сказанных перед расставанием на станции. Будут, у тебя, мол, собственные “Жигули”, а то и персональная “Волга”. А на фига?
Сказано было в сердцах, но засело глубоко, как заноза. Когда начинаешь думать, почва уходит из-под ног. Неужели эта работа до кругов перед глазами, эта круговерть без отпуска и почти без выходных ничего не значит? И вся жизнь, в таком ярком сверкании открывшаяся ему, как с вершины, с плоской равнины Кызыл-Кумов – этими короткими словами обессмысливается?
Но, доехав до дому и приняв решение нажарить на ужин картошки с луком, Аристарх уже не думал о прощальных натальиных словах. А после картошки, запитой почти целым литром молока, эти слова, хоть и снова вспомнились, прозвучали совсем по-другому. Просто Наталься переживала свою собственную неудачу. Жаль ее, конечно — но это не значит, что у всех остальных жизнь должна поломаться.
Утром, задолго до рассвета, принявший контрастный душ и напившийся крепкого чаю Аристарх Евстахиевич Бодунный уже правил написанный вчера очерк и думал только о своей работе. Но в глубине души он снова был убежден, что жизнь непременно выполнит данные ею обещания. От этого работалось ему легко и радостно.

Наксков
4 июля 2002 г.

ИЗРАИЛЬ

Яков Айзенберг

***
Аквамариновое море,
Такие яркие цветы.
Немного времени на сборы,
И шепчут что-то наши рты.

Я много знаю, много видел:
Негев, Бер-Шеву и Ришон.
Но в середине (ин зе мидл)
Тревожный оборвался сон.

Летают Сцилла и Харибда,
Грехи по свету расплескав.
Мне с верхней полки стало видно,
Как в зону пятится состав.

В ночи заклацало железо,
Вегев накрыло с головой.
Усталость наконец-то слезла,
И я отправился домой.

Повестка “с верху” мне приходит,
Негев, Бер-Шева - все ушло.
Всевышний вновь меня находит,
семь пишем - пять на ум пошло.

Строк губермановские рои
с утра приветствую я, но
мне видятся в негевном зное
Барак, Сибирь, Бородино...

Август 2001 г.