Юра ФРУТЕЦКИЙ,
11 лет, г. Красноярск

ЛЕСНАЯ СКАЗКА

Всем нам в детстве рассказывали сказки. И мы их очень любили слушать и запомнили на всю жизнь.
А вы бывали в сказке?
Этим летом я побывал в сказке. Да не в простой сказке – в лесной.
Приехал я на каникулы в деревню, которая стоит на красивейшей реке Ангаре. Кругом тайга, глушь. Дед мой – старый таежник. Взял он меня с собой тайгу посмотреть, все красоты Сибири увидеть. Сказал, что в лесную сказку пойдем. И правда – сказка!
Вышли мы рано утром, только солнышко встало. Прохлада, воздух прозрачный. Роса ноги мочит, руки моет. Тишина. Но вот лес просыпаться стал. То свист послышится, то хруст ветки. А то и птаха какая из-под ног вынырнет. И так все чисто, легко… Вдруг услышал я стук над головой. Смотрю, а над нами, на самой верхушке дерева дятел сидит и жучков из коры на завтрак себе достает. А с другой стороны еще стук, словно азбука Морзе по лесу раздается. А вот и солнышко поднялось. Засверкало все вокруг разными красками. Это запорхали бабочки, зажужжали вертолетики- стрекозы, пчелки полетели нектар собирать. Молодцы они, работяги! Доброе дело делают. Дед мне меду накачает. Все болезни мед излечит. Спасибо пчелкам. Идем дальше, а под ногами кочки появились. Болото началось. Дед сказал, что, если повезет, то мы такое чудо увидим, что на всю жизнь мне запечателеется.
Стали мы с ним красться.
Батюшки! Журавли!
Дед пояснил, что в Сибири и на Дальнем Востоке гнездится черный журавль. Стали мы с дедом ждать. И дождались-таки чуда – журавлиных танцев. И что это было за зрелище!
Журавли, прежде чем начать танцевать, издают протяжные и приятные звуки, затем кланяются, убыстряя и убыстряя темп. Танцуют журавли, как правило, парами. Но может танец быть и “коллективным”. Для нас с дедом танец исполнила одна замечательная пара, так как были они одни.
Аплодировать мы не стали, чтобы не вспугнуть их, но в глубине души были очень благодарны за концерт.
Идем дальше. А солнце все выше поднимается. Жарко.
—Ничего, — говорит дед, - Скоро к реке выйдем.
И правда, минут через пятнадцать услышал я веселое журчанье то ли ручья, то ли неширокой речушки.
И снова нас чудо подстерегало. Спасибо деду – старый таежник. Прислушался к всплескам и прижал палец к губам: тихо, мол. Подкрались мы и спрятались за большую корягу. Смотрим, а на реке “потапыч” хозяйничает. Видно, тоже проголодался, вот и решил позавтракать. А речки там полны всякой рыбы. Правда, основная пища медведя – различные коренья, орехи, ягоды, грибы. Очень он любит мед. Не раз забредал к деду “в гости” на пасеку. Но и рыбки не прочь попробовать. Тут уж мы не стали сильно шуметь и поспешили убраться поскорее подальше.
— На сегодня хватит, — сказал дед.- А то от бабушки попадет. Обедать пора. Лето длинное. Много еще узнаешь о нашей тайге и ее жителях.
Вышли мы на опушку, прямо к дедову дому-терему. Навстречу бабушка спешит, обедать зовет.

На столе уже нас ждал обед. И чего только здесь не было: тарелки с грибами, ваза с вареньем из лесных ягод, на сковороде шкворчала поджаренная до золотой корочки речная рыбка, темнела бордовыми бусинками моченая брусника, а кружки были наполнены киселем из клюквы. Все дары природы стояли передо мной.
Вот так и побывал я в лесной сказке. В настоящей, живой, со всеми ее красотами и чудесами.
Да, богата и щедра наша земля. Надо любить и беречь ее. Пусть шумит тайга, цветут сады, поют птицы, жужжат пчелы и танцуют журавли.

Маша ШЛЕНСКАЯ,
13 лет, г. Красноярск, гимназия №3.

Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО Я — ФОНАРЬ

Кто я? Запыленный железный столб с круглой лампочкой на макушке, испускающей слабый негреющий луч света?
Тысяча девятьсот восьмидесятый год. Все вокруг серо и безмолвно. Дети молча качаются на скрипучих качелях. Их матери развешивают белье на балконах. Собаки копошатся в кустах сирени.
Что я? Грязная металлическая палка с почерневшей лампой на верхушке, испускающей дрожащий луч света?
Тысяча девятьсот девяносто шестой год. Все вокруг уныло и мрачно. На лицах людей погасли улыбки. В глазах у прохожих горят неугасаемым огнем презрение, ненависть и жажда мести. Даже дети спокойны и молчаливы. Собаки громко лают и дерутся из-за куска хлеба.
Для чего я есть? Мой тусклый луч угас навсегда. Моя жизнь сера и однообразна.
Двухтысячный год. Мне не хочется быть фонарем, стоять в куче мерзкого мусора и вызывать отвращение у людей. В земле – гниль, плевки, окурки; в воздухе – гарь, вонь, смрад. Собаки жутко воют во дворе. Какое несчастье они навывают? Что может быть страшнее настоящего? Быть может, конец света?
Кому я нужен? Я хочу стать хотя бы облезшим тощим псом, чтобы одиноко повыть при свете холодной бессердечной луны.
Трехтысячный год. Деревья высохли, трава потускнела, собаки стали редкостью…Близится час смерти.
Все проходит. Бессмертны лишь боги и я.

ГДЕ ТЫ, НЕБО?

(МОНОЛОГ ПСА)

Позднее утро. На улице противная погода: все время льет дождь. Он так колотит о крышу конуры, что не дает спокойно поспать – я то и дело просыпаюсь и долго вот так лежу, съежившись в комочек, пока снова не начну дремать. Сегодня хозяин меня не впустил: вчера я стащил кусок мяса из глубокой медной тарелки на столе. Хозяин, наверное, уже встал. Если да, то он скорее всего сидит за столом, передвигает желтые и черные квадратики, а уж когда надоест, идет завтракать. У хозяина в комнате на стене висит смешная штуковина: круглая и плоская как миска с с черточками и