***
За городом, в углу угрюмом,
где пахнет нефтью синева,
пред гаражами гнутся с шумом
березки, как полынь-трава.
И этот ветер, темный ветер
сказать два слова не дает.
И не взлетает целый вечер
твой ненадежный самолет.
А может, зря ты улетаешь,
судьбу угрюмую дразня?
Но ты спешишь — и в небе таешь.
Внезапно в красном исчезаешь.
Прости за тайный страх меня -
На красном не видать огня...
***
Я думал, скворцы пролетели над нами,
а это свинец пронесло.
Я думал, алеет закат над холмами,
а это горело село.
Я думал, с дождями к нам катятся грозы -
а был ресторанный раж...
Я думал, за окнами красные розы,
а это госпиталь наш...
СВИДЕТЕЛЬ
Моих былых грехов свидетель,
ко мне явился он домой.
Весь в инее, почти раздетый,
стоит, кривясь, передо мной.
В истертой шапке, в куртке драной,
на кулаке наколок вязь.
Все тот же смех его поганый,
все также шея напряглась.
Ах, мне б его послать с порога,
но я прозрачнее стекла...
Мы с ним сидим и, ради бога,
пьем водку: — Хорошо пошла.
— Но мы, понятно, были дети...
Где взять ума нам в те года?
— Но рассказать про штуки эти...
— Да все там чушь и ерунда.
— Но все же рассказать не стоит?
— Не стоит. — Отодвинул стол,
он просит на похмелье “стольник”.
Уходит. И опять пришел.
Глядит свидетель прегрешений
с улыбкой мудрой, как Сократ.
Он просит денег, много денег,
но не богат я, не богат!
Мы снова вспоминаем смехом
проделки юности хмельной...
Он не уходит. Он приехал -
надолго. Может быть, домой.
***
Прощанье близится, всему назначен срок...
Как жить, что делать? Я бреду вечерним лугом,
слежу, как коршун в небе чертит круг за кругом,
смотрю, как заяц откусил, смеясь, цветок.
Я вижу бабочку — я наступить бы мог,
но прочь согнал... и есть теперь надежда эта:
золотокрылая запомнит в ливне света
хотя б на час меня и легкий мой сапог...
***
“Не смерть страшна, страшна разлука”...
моя ль, чужая ли строка,
но все не убежит из уха,
звенит, как оска, у виска.
Слова сплелись, сцепились сами,
хоть головою я мотал...
И не украсишь их цветами
кудрявых рифм... они — металл.
— “Не смерть страшна, страшна разлука” —
твердит и милая жена.
Строка влетает, как из лука,
в твой лоб и днем, и среди сна.
Остаться одному, в разлуке,
в бездонной, нету горше муки...
Разъехавшись и на два дня,
твержу задумчиво и глухо:
“Не смерть страшна — страшна разлука...
уж лучше первым буду я...
Прости меня.”
Приехал — слышу: мысли эти
вновь поминает и жена!
Но наперед на белом свете
ее нам не узнать... Она
порой возьмет военный пояс,
порою с зонтиком встает,
порою это — просто поезд,
порою — просто самолет...
НОВЫЕ ГЕРОИ
Он хрипло хвастался тюрьмой,
а мы вокруг ему внимали,
сказать восторженно — едва ли,
но с пониманьем... Боже мой,
что ж это деется в России?
Мальчишкам интересен вор.
Про нас особый разговор,
но в суете и мы такие.
С утра в дверях — мальчишек рать,
всё знают — как меня назвать
(у них записано в тетрадку),
явились — подписи собрать,
— Сюда пишите, по порядку...
— А за кого?
— А за него!
(Бандюгу — снова — в депутаты?!)...
— Иль не хотите?
Боже святый,
а отказаться каково?
Зарегистрируют братка,
а дальше в сумрачной России
он купит голоса любые...
Настали средние века.
Так как же быть? Пойти на подлость?
— Нет, мальчики... идите прочь.
Свою я не поставлю подпись.
— Вы не желаете помочь?
И что же мне готовит ночь?..