Там в белизне на высокой сосне
Мой соболь, сверкнув, исчез.
Момент уловить и взять на прицел
Его золотистый глазок.
Но он угадал и скрыться успел,
Осыпав слюдою прыжок.

Снова погоня и острый момент
Упущен мною не раз!
Становится синим охотничий день,
Строгим, словно алмаз.

Себе я прощу оплошность свою
И ночь просижу у костра.
А соболя утром, пожалуй, убью
За невезенье вчера.

Южно-Енисейск,
1945 г.

ПОСЛЕДНЯЯ ДУЭЛЬ
ЛЕРМОНТОВА

“...Громоздятся грозовые тучи
Нал седой вершиной Машука
И с тоской глядит на них поручик
Тенгиского пехотного полка...”
Казимир Лисовский

Отводит взгляд в смятении Мартынов,
Прижав к груди тяжелый пистолет,
Случайная слеза ещё не стынет
На воронёном гибельном стволе,
Пока украдкой бросит взор на друга
И не решит — убить или простить,
Ударом грозовым слегка испуган,
Нажать курок он всё-таки решит!
Нахлынувшими чувствами наполнен,
Стоит поэт, как светлая гроза...
Внезапным блеском одичалой молнии
Сверкнут его печальные глаза...
И он в душе непрошеным визитом
Тархановские рощи посетит,
И попрощаться с Пушкиным убитым,
Как ангел, он в Тригорское летит.
А может, он навылет ранен в сердце
Молитвою, похожею на крик,
Зарубленного саблею чеченца
В атаке над рекою Валерик...
И не сумел он молодости силы
Отдать святою жертвою любви
Многострадальной Родине — России,
Как воинскую клятву на крови...
Ужели всё? Неумолимо быстро
Уходит жизнь — её не удержать —
И положил тот распроклятый выстрел
На жизнь его последнюю печать...
Так что же вы, друзья и секунданты,
Вы, сильные большие мужики
Не отвели от светлого таланта
Безумного преступника руки?
Уходят в Лету годы и столетья,
Но будет продолжаться вечно бой —
Добро за всех останется в ответе,
Кого не заслонили мы собой!

Ванта 2001 г.

ТОЙВО РЯННЕЛЮ -
С ПОКЛОНОМ

Как-то недавно я был молодым,
смех дураков меня ранил.
Но улыбался зрачком голубым
возле мольберта Ряннель.
Он говорил: твой гнев ни к чему,
есть веселее планы.
Лучше взойдем в слепящую тьму,
в мартовские Саяны.
Можно и в городе не горевать,
если работаешь ходко.
А утомился — вот, Рома, кровать,
вот и хорошая водка...
Мир грандиозней морской синевы!
Власть эфемерна, как пенка!
Вдруг среди ночи к нам шел из Москвы
пьяный в дым Евтушенко.
И начинались стихи до утра,
стрекот гитар, анекдоты.
Пели тут летчики и шулера,
и журналисты-сексоты.
Бились тут в карты, ели шашлык,
пили от сердца микстуру...
Кто-то порою не сдерживал крик,
увидев нагую натуру.
И все рисовали: кто — карандашом,
а кто — губною помадой...
А он улыбался холодным зрачком,
шепча: Ромашка, не падай.
И день приходил прокурора трезвей,
и в белой метели, в тумане ль,
ступивши на карту дама червей,
с утра уж трудился Ряннель.
Другие могли болеть и стенать
на Кремль, на нехватку привета,
а он успевал и попить, и поспать,
и снова стоять у мольберта.
И что же в итоге? Минули года,
мы все, как слоны, постарели.
А мастер остался таким, как тогда, —
ну, может, нахмурился еле...
Но так же сверкает синим зрачком,
коль кисть перед ним иль девица...
И хочется юным стать дурачком,
чтоб снова к нему явиться.
Чтоб снова сказать, что нету житья
от власти ль, от всяческой дряни ль,
а он бы с улыбкою обнял меня
за дверью с табличкою “Ряннель”...

Роман СОЛНЦЕВ