За второй пойдем наверняка.
Светлой тайной город разогрет —
Панибратской, водочной и вечной.
Заодно художник и поэт,
И бродяга с улицы заречной.
Мы идем, и небо на глазах
Застывает черной плотной коркою...
И звезда — горячая и горькая —
К нам летит, как божия слеза.

НАРЯД В СТОЛОВУЮ

Топорами на улице рубим мерзлые туши.
Но они запомнятся навсегда поросятами.
Ведь у них, как у нас, были раньше нежные души.
Если бог не обидит нас, то они уж простят поди.

Наши руки привыкли держать гитары и кисти.
А сегодня до полночи, при дежурном светильнике,
Будем снова и снова бочки армейские чистить,
И от старших товарищей получать подзатыльники.

И глаза будут красными, как кровавые кости.
А потом мы уткнемся в подушки серыми зайцами...
В голове пустота, в душе ни обиды, ни злости.
Лишь одно удовольствие — почесать между пальцами.

***
Соседский мальчик что-то не в себе
От сладкого весеннего недуга.
По вечерам, как мокрый воробей,
Он на скамейке поджидает друга.

Потом приходят девочки. Средь них
Одна взрослее кажется и строже.
Мягка её походка, голос тих,
Но это только прибавляет дрожи.

Когда, играя в древнюю игру,
Девчонок робко мучают злодеи,
Она не вырывается из рук.
И от восторга скрыто холодеет.

***
Солдаты спят и видят сны.
И все что снится — сбудется.
Но лишь один среди весны
Ночной сантехник трудится.

В него коррозия вросла
Тумана калужанского.
А из тумана голоса:
Далекого, гражданского.

Он все про бога-душу-мать
Твердит тираду вечную.
Пытаясь сердце залатать,
чтоб прекратилась течь его.

Он в самого себя кричит:
“Мужчина я, мужчина...”
И над землей как плач звучит
Ночная матерщина.

***
Не грусти, фармацевница,
Мы от Бога слабы.

А тебе все не верится.
А глаза — голубы.

Даже в домике каменном
Не удержится жизнь.
Так зачем медикаменты
Ты готовишь, скажи.

Все желтеет и старится.
Превращается в хруст.
С неба стелется марлица
На рябиновый куст.

Нам загадка загадана.
А разгадка проста.
Как волшебное снадобье,
Мир спасет красота.

Ты латынь окаянную
В белой ступке не три.
Через дверку стеклянную
На меня посмотри.

***
Она сказала: “Время лечит.
И камень станет пепла легче.”
Когда и я узнал про это —
Мы молча пили Амаретто.
И вечер был до звезд изношен,
Травою загородной скошен
И смешан с запахом левзей,
В котором гибнет Колизей,
И речи римского витии,
И фрески древней Византии,
И топот варварских коней...
И я сказал:”Иди ко мне”.
Качнулась ночь от снежной дрожи.
И нежность стала нам дороже.
И, как звезда на небосклоне,
Снежинка таяла в ладони.
Она была прекрасней слова
И долговечнее земного.

***
В палату посланный с утра,
Я замер у железной койки.
Вокруг шептали, что вчера
На ней всю ночь лежал покойник.
Его сосед, пристав с постели,
Сказал:”Садись, лицо не морщь”...
Потом мы борщ больничный ели,
И смертью пах больничный борщ.

***
Когда водицей без сиропа
Покажется мне жизни вкус —
Я в край угрюмых углекопов,
Забытый Господом, вернусь.

Когда ботинки изотрутся,
И сердце перестанет греть...
Здесь люди добрые найдутся.
Они помогут помереть.

Кемерово-Красноярск