Нина ЯГОДИНЦЕВА

СОН О СМЕРТИ

Город рухнул на дно зимы.
Но даже на жгучем морозе мы
Ладонью греем ладонь — и рядом,
Цветущим снегом, уснувшим садом,
Сминая сугробов сырую вату,
Из декабря мы выходим к марту.
Весна отвечает любой примете.
Последний снег — это сон о смерти:
Такой же мгновенный, прозрачный, влажный,
Наивный, как юный цветок бумажный,
И падает так же — почти отвесно —
Из бездны в бездну.
А помнишь, как поздно в раю светало?
Листва собиралась и улетала
На юг. Но с нами остались птицы,
Привыкшие в этой листве гнездиться.
И первый снег снизошёл за полночь.
Когда? — уже и число не вспомнишь,
И так ли наивно, прозрачно, влажно —
Теперь неважно.
Важно, что сохранила память
Желанье летать и уменье падать,
И то мгновенье потери веса,
Когда вздымаешь, как снег из леса,
До самого неба — и даже выше —
Откуда вышел ...

***
Морщинка меж бровей: не прекословь! —
Но я уже покорна.
Покуда очи празднуют любовь,
Душе просторно.
Рук не разнять и взгляд не отвести —
Ну разве только спящим.
И даже небо из твоей горсти
Пьяней и слаще.
Но если я пойму, что мне пора
Лететь с восточным ветром,
И если ты желаешь мне добра —
Забудь об этом!
Все окна — настежь, двери — прочь с петель,
Ключи — со звоном!
Восточный ветер — брат моих потерь.
Дыши озоном.
Какая б ни настигла благодать —
Уйдем наверно.
И даже не пытайся угадать
Дорогу ветра.

КУПАЛЬСКОЕ

Темнеет — но это восходит свет
Костра от земли сырой.
О, сколько мильонов ночей и лет
Мы увлечены игрой...
“Листвы со звёздами!” — шепотком
Подсказывает вода,
Туманом и дымом, как молоком,
По склону горы ведя.
Гранатовым камушком из горсти
Канешь на дно ручья.
Зелёная искорка меж листвы —
Серёжка русалочья.

Лунным лучом ли, лёгкой рукой
Ляжет на сердце власть.
Я украду у тебя покой,
Как ты возжелал украсть.
Встречай над золотым сундуком
Сырое сиянье дня!
“Листвы со звёздами!” — шепотком
Напомню — и нет меня.

***
Смутное время! Ладони вскинув,
Ночь застывает в жесте защиты.
Все наречья приводят в Киев.
Дальше Крещатика — не взыщите.
Полночь — потусторонний полдень.
Луна, изъедена катарактой,
Следит, как на самом дне преисподней
Цепи сознания рвёт реактор.
Горше горячей смертельной пыли
Свет, озаривший скупые лики.
Но — мы гораздо раньше забыли
Цвет молока и вкус земляники.
Чёрным шёлковым краем платья
Майская смерть сады осенила.
Господи! В наших устах проклятья —
Кровь по цвету, на вкус — чернила.
Пыль заметает тропинку к раю.
Край уже близко — куда нам деться?
И вместо молитвы я повторяю
Колыбельную для младенца.

***
Мы из разных Вселенных — по разные стороны Солнца.
Нам не встретиться даже во сне.
Через гибельный гул, через плазму и пламя несётся
Весть — к тебе и ко мне.
Если это любовь — почему же эфир между нами
Превращается в огненный смерч?
Почему воздымает земную кору, как цунами,
Наша тихая тайная речь?
Если это тоска по любви и земному покою,
Почему так жестока она?
Что мы в зеркале Солнца сумели увидеть такое,
Чем душа смущена?
Города и века мы невольно втянули в орбиту
Нашей маленькой тайны, но в ней
Никого не вини: даже мы, неразумные, квиты
До скончания дней.
Мы из разных Вселенных, по разные стороны Солнца.

г. Челябинск