Один из пожилых читателей, бывший геолог, считает: с книг
Астафьева и Распутина народ сибирский словно впервые осознал родные места
как бесценную часть своей жизни. Теперь они, родные места, взывают к людям
с силой, равной материнской мольбе, обращенной к сыновьям и дочерям...
— И мы в те трудные годы, когда книги Астафьева и Распутина были недоступны
простым смертным, были на вес золота, когда их надо было “доставать” или
покупать с нагрузкой, мы изворачивались, но доставали книги и посылали
их отсюда, помню, своим друзьям и родственникам в Москву, Ленинград, да
по всей стране. И при этом горделиво приписывали : вот в каком краю, на
какой земле мы живем!
Артист Красноярского театра оперы и балета, регулярный посетитель библиотеки,
на вопрос о творчестве художника ответил вопросом:
— Какой смысл, какое значение придает Распутин мысли о смерти, о ее неизбежности?
“Любовь к отеческим гробам” у писателя, безусловно, ощутима, но умирающие
старые сибирячки думают только о живом, о детях, о внуках. Выходит, у
Распутина трезвое и здоровое понимание несовместимости жизни и смерти?
Молоденькая его собеседница смутилась, не зная, что ответить...
— Распутина не будешь читать в суете, в ступе... Вот когда тоска навалится,
тревога горло сожмет, тогда перечитываю про Настену. Жалею я ее уж сколько
лет. И кажется она мне дочкой, хотя в 1945 мне было столько же лет, сколько
ей...(бывшая учительница, ныне ветеран труда).
Что может быть дороже для писателя таких мнений, оценок?
Разве нет в этом великого утешения? Наверно, действительно истинное, настоящее
не тлеет и не слепнет?
Впрочем, один из читателей задумчиво молвил: да, своевременно Распутин
написал “Прощание с Матерой”, успел. Почему, спросили его. Да потому,
ответил, что сегодня, двадцать с лишним лет спустя, затопление острова,
переселение деревни никого бы не взволновало...
Пожалуй. Слишком грозные перемены произошли в мире, наши представления
о драме, о трагизме, об абсурдности жизни взброшены вверх сильнейшим толчком...
Но трагизму такого рода русская литература, как известно, противится еще
со времен Пушкина. Помните “Брожу ли я вдоль улиц шумных”...? Прощание
должно быть величавым... Именно такое прощание вышло у нас с Матерой.
Земля уходит из-под ног, скрывается в пучине, сказал нам Распутин, и мы
содрогнулись, провожая Матеру. Вибрация того дрожания, она с нами...
Люди буквально загорались, когда их спрашивали о Распутине, в голос сообщают
библиотекари. Понятно. Ведь еще не забыты читательские конференции, еще
не забыты времена, когда к писателю обращались — и сейчас в редких случаях
и к редким писателям обращаются — как к последней инстанции в разрешении
мучительных и сложных вопросов.
Настоящий художник владеет знанием, которое определяет жизнь. Никто, кроме
него, понимаем мы, не может нам дать ничем не заменимой правды о жизни.
Именно такой правдой владеет Валентин Распутин.
Роман СОЛНЦЕВ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Часто говорится: все там будем...
Но внезапно, как пожар в овсе,
Валентин Григорьевич Распутин
Говорит, что будем там не все.
Как же так, воскликнешь, обмирая.
Был ты в жизни, не был виноват –
Ежели не примут кущи рая,
То уж, верно, примет темный ад?
Все пути-дороги позабудем...
Но опять, как пламя в колесе,
Валентин Григорьевич Распутин
Говорит, что будем там не все.
Самодержца ли в крови и гриме,
Иль певца, что сеет зло и ложь,
Но земля кого-то и не примет –
Камнем станет, бомбой не возьмешь.
Лев ТАРАН
ЭЛЕГИЯ
Памяти поэтов
Ю. Смирнова,
А. Богучарова,
В. Назарова.
Как быстро позабыли Юру!
Как быстро позабыли Сашу!
Как быстро позабыли Славу!
И так же позабудут нас.
Как все они горели ярко!
Как верили в успех и славу!
Кому нужны они сейчас?
Я редко книжки их листаю.
Я наизусть их строчки знаю.
Но дело, в общем-то, не в том.
У книжек желтые страницы.
А мы еще розоволицы,
И все еще чего-то ждем.
— Старик, — сказал однажды Юра, —
Как говорится, пуля – дура,
А у тебя пуста тетрадь.
Ты пишешь, брат, преступно мало.
Представь себе: тебя не стало –
Ведь даже книжку не собрать.
— Старик, — сказал однажды Саша, —
Темна земная доля наша,
Но мы печататься должны.
Пойми: плоды твоих прозрений –
Не для грядущих поколений,
Для современников нужны.
— Старик, — сказал однажды Слава, —
В тиши не делается слава.
Чтоб стать великим – мало слов.
Смирение – не воплотится:
Чтобы пробиться, надо биться –
И побеждать своих врагов.
Я знаю сам: в литературу
Нельзя войти бочком иль сдуру,
Не властен здесь ничей приказ…
Как быстро позабыли Славу!
Как быстро позабыли Сашу!
Как быстро позабыли Юру!
…Они не забывают нас!
Красноярск–Дмитров.