Френсис ГРИН
“ДЕНЬ И НОЧЬ”
и “НОЧЬ И ДЕНЬ”
Впервые я ознакомился с журналом “День и Ночь” в процессе
возобновления дружбы с его выдающимся редактором. Страницы мартовского
номера за 1995 год я перелистывал с ощущением экстрасенсного предвидения,
испытываемого иногда во сне. Формат, толщина, изящный девиз, все точка
в точку, но тем не менее смутило то, что держал я в руках антитезу, зеркальное
изображение, можно сказать, ярко помнящегося мне издания. “День и Ночь”
отнюдь НЕ “Ночь и День”. Одно — степенное, а другое было непочтительным
вплоть до кощунства. В первом юмору отведены несколько определенных страниц,
во втором же он пропитывал всё. И, действительно, как сравнить русскую
концепцию юмора с английской? (Вот тема, которой можно было бы заполнить
весь журнал.)
В журнале “Ночь и День” преобладали короткие иронические эссе и репортажи
о таких злободневных и недолговечных событиях, как спектакли, выставки,
фильмы, а также весьма циничные размышлении о всяких житейских мелочах
и шутовские предсказания и прогнозы. “День и Ночь”, с другой же стороны,
“оглядывается назад с гневом”, мало говорит о настоящем, а о будущем вообще
безмолствует. Возможно, это так и должно быть. Мне думается, что исторические
контексты журналов также представляют собой зеркальные изображения. Необходимо
учитывать, что перестановка, которую мы видим, смотря в зеркало, фактически
не сдвиг слева направо. Это — сдвиг с переднего плана на задний: то, что
ближе указывает на то, что подальше.
“Ночь и День” имел свой короткий период процветания в обществе благополучия,
почти полностью потерявшем все надежды на будущее, — при демократической
системе, которая была осуждена на гибель, как это тогда казалось, на удушение
тоталитаризмом. Первый номер журнала появился в киосках в июле 1937 года
и, хотя до начала войны с Германией (и, по существу, ее союзником по договору
Молотова-Риббентропа, СССР) еще оставались целые два года, тень надвигавшейся
борьбы против значительно превосходящего врага была каждому видна, что
и побудило редактора журнала Грэма Грина решительно придерживаться настолько
легкого занимательного тона, какого он только мог. В Лондоне в то время
существовал удивительный запас частично безработных литературных талантов.
Едва ли можно утверждать, что “Ночь и День” обеспечивал трудоустройство,
но журнал давал непревзойденные возможности фиглярить. Среди постоянных
сотрудников были ЭВЕЛИН ВО, ЭНТОНИ ПАУЭЛЛ, ОЗБЕРТ ЛАНКАСТЭР, ЕЛИЗАВЕТ
БОЭН (замечательный романист — в “НиД” она занималась театральными рецензиями),
ГЕРБЕРТ РИД (великий искусствовед и “мягкий анархист” — он писал о детективных
романах), ВИЛЬЯМ ЭМПСОН (поэт — составлял путевые очерки и осмеивал несуразные
официальные уведомления), ДЖОН БЕЧМАН (тоже поэт, сочинявший сатирические
новеллы о новом классе частных предпринимателей), СИРИЛ КОННОЛЛИ, БИЛЬЯМ
ПЛУМЕР (поэт, писавший о состязаниях борцов) и много-много других, чьи
имена знакомы сегодня всем или, по крайней мере, тем, у кого есть хоть
какой-то литературный вкус. Художники, иллюстрировавшие журнал (а он был
богат на иллюстрации), имеют нынче не меньшую известность.
Неудержимую игривость стиля “Ночи и Дни” лучше всего проиллюстрировать,
к примеру, такой цитатой (19 августа 1937): “Постепенно напрашивается
вывод, что советские книги по истории становятся все более эскизными.
Я имею в виду, что как только ликвидируется очередной представитель “старой
гвардии”, все упоминания о его заслугах перед революцией тут же исчезают.
Имя Троцкого исчезло давным-давно. Новому поколению русских будут, вероятно,
внушать, что Красная Армия “родилась вчера”. И поэтому, в
связи с последними чистками, начинает казаться, что Октябрьская
революция была совершена Лениным и Сталиным при активной помощи тех тайных
врагов, которые, будучи фашистскими и капиталистическими прихвостнями,
со змеиным коварством строили коммунистическое государство лишь для того,
чтобы полюбоваться потом на его развалины...” Однако дерзкость вызвала
возмездие. Два месяца спустя мой отец, который, помимо редактирования
журнала, писал кинорецензии, посвятил две колонки обзору фильма “Ун Уилли
Уинки”, где главную роль играла американская детская кинозвезда ШЭРЛИ
ТЭМПЛ. “Владельцы детской кинозвезды подобны арендаторам, — отметил он,
— у которых с каждым годом снижается ценность имущества. Колесница времени
наезжает им на пятки”. Он далее проанализировал сущность привлекательности
звезды:
“Ребячество у пее — маскировка, ее притягательность более утаенная и более
взрослая... В кинофильме “Капитан Январь” она снималась в штанах с тщательно
изученным намеком на неприличность Марлены Дитрих... Взрослые эмоции любви
и печали скользят по маске ребячества, ребячества поверхностного. Ее поклонники
— мужчины среднего возраста и священнослужители — реагируют на ее двусмысленное
кокетство, при виде ее хорошо сложенной и соблазнительной фигурки, насыщенной
кипучей энергией, лишь потому, что противопожарный занавес сюжета и диалога
спускается между их интеллектом и их страстью”.
Для того времени подобный текст был настолько смелым, что главный дистрибьютор
журнала отказался его распространять, а сама крошка Шэрли Тэмпл, имея
за спиной столь сильных покровителей, как ее киностудия, тоже отреагировала
очень быстро. Убытки, которые журнал был вынужден возместить по решению
верховного суда, вконец его разорили. Истец утверждал, что Грэм Грин,
якобы, обвинил студию в “использовании мисс Тэмпл в аморальных целях”
(этой формулой в английском законодательстве обозначается сводничество).
Киностудия настояла, чтобы отец лично выплатил часть убытков...
Несомненно, многие серьезные опасности стоят перед Романом Харисовичем
в 1990-е годы, но я надеюсь, что ни одна из них никогда не возникнет из-за
какой-нибудь оскорбленной, не достигшей брачного возраста американки.
О “Дне и Ночи” никто не скажет (как это, несомненно, могли бы сказать
о “Ночи и Дне”), что издание журнала прекратилось бы незаметно для Эвтерпы
и Мельпомены, музпокровительниц поэзии и литературы. Его публика более
внимательная, более серьезная, более преданная и более усердная — и то
же, в целом, можно сказать о всех его сотрудниках. Я восхищаюсь “Днем
н Ночью” за стремление к высокому мастерству, но все же от всего сердца
надеюсь, что с годами изменятся времена, и окажется возможным и желательным
для журнала перенять также чуточку того веселья, которое являлось главной,
характерной чертой его лондонского предшественника.
Англо-Сибирские Общество. 12.11.95.
г. Лондон
№1, 1996 г.