замедленного действия” для последующих поколений (как нас стараются убедить сторонники строительства РТ), а хранится в герметичной упаковке и соответствующих могильниках “до востребования”.
Опыта остановки и вывода из эксплуатации радиационно опасных производств в мире нет. Разве допустимо строить новый завод, не разобравшись с судьбой и последствиями деятельности старого?
Часто в качестве аргумента в пользу продолжения переработки отработавшего ядерного топлива выдвигают вопрос: а что делать со специалистами-радиохимиками? Но смена профессий — это объективное условие развития общества и цивилизации. В мире сотни тысяч людей меняют свои профессии, и часто — добровольно. Да специалистам ГХК это и не грозит: большей их части хватит работы по завершению военного производства и выводу его из эксплуатации лет на 20-30. А какой-то части, возможно, придется сменить только специализацию: из радиохимика стать просто химиком на заводах, которые планируется строить на территории ГХК. На площадке комбината планируется разместить по меньше мере три завода: РТ-2, кремниевый и опытный завод Красноярского научного центра.
О месте расположения завода РТ-2 я уже говорил. Это Енисей, одна из величайших водных артерий мира, по берегам которой проживают сотни тысяч людей. Это — тайга, которая во все времена кормила и поила, одевала и обогревала людей. Это, наконец, — миллионный город рядом. И что будет означать для всего Енисейского меридиана “ЕНИСЕЙСКИЙ” след, сравнимый с Чернобыльским, в случае крупной аварии на РТ-2?
Поэтому в любом случае место подобному заводу — под землей, в каньоне, там, где авария любого масштаба не приведет к загрязнению окружающей территории далее, чем на два-три километра ни по воде, ни по земле, ни по воздуху. Строить же завод в уже запланированном месте — преступление: экологическое, социальное, нравственное. А в случае аварии — и экономическое.
Слишком мало времени прошло от начала развития атомной энергетики, чтобы в полном объеме оценить последствия, в том числе отдаленные генетические, влияния малых доз радиации на здоровье человека и человеческую популяцию в целом.
Вряд ли кто-то считал реальную стоимость киловатт-часа электроэнергии АЭС. Если в нее включить затраты на будущий ее вывод из эксплуатации, очистку территорий в случае загрязнения, компенсацию населению, то эта стоимость, видимо, будет не “золотой”, а “бриллиантовой”. Вот и отрицательные последствия только одной Чернобыльской трагедии многократно перекрыли все плюсы всех остальных АЭС бывшего Советского Союза вместе взятых.
А кто оценивал сами наши потребности в электроэнергии? Такое впечатление, что наше общество продолжает катиться в привычном направлении, не задумываясь вообще ни о чем. Мы хотим все больше, больше, больше и не замечаем, что места и возможностей для жизни остается все меньше и меньше.
При развитии атомной энергетики количество радиационных отходов будет непрерывно возрастать, и плотность населения — тоже. Где же грань, до которой мы должны дойти, чтобы сказать себе: “Все! Хватит, пора остановиться!”

И еще один вопрос: логично ли строить РТ-2 для зарабатывания денег на вывод из эксплуатации военного РХЗ и очистку загрязненных им территорий, если после исчерпания ресурсов РТ-2 потребуется строить РТ-3, чтобы заработать средства для остановки первого?
Один из аргументов в пользу переработки отработавшего ядерного топлива состоит в том, что после распада Союза в России остался только один урановый рудник. Но при этом забывают добавить слово “действующий”. А о том, что разведанных запасов урана в России хватит на десяток рудников, обычно умалчивают.
Почему же такая спешка в желании построить РТ-2? Я понимаю: “С президентом не спорят”, — как сказал Борис Николаевич. Но президенту необходимо давать полную, объективную, многоплановую информацию. У нас в бюджете нет денег, но есть огромный запас времени. Необходимо объявить мораторий на переработку и строительство заводов минимум на 50 лет, перейти на разомкнутый цикл обращения с ядерными материалами. И к вопросу с РТ-2 не возвращаться, пока не будут решены основные, концептуальные вопросы, связанные с атомной энергетикой, по ее реальной стоимости, обращению с отходами, экологическим и отдаленными генетическими последствиями.
Освободившиеся средства можно было бы направить в науку для поиска ответов, а так же новых источников энергии и совершенствование известных, на поиск и разработку энерго- и ресурсосберегающих технологий. А что касается строительства, то в первую очередь нужно строить не завод, а могильник, который потребуется в любом случае: для долговременного хранения отработавших тепловыделяющих сборок либо для отвержденных отходов.
Дальнейшее развитие атомной энергетики я считаю возможным только в том случае, если есть сверхзадача, и вопрос стоит о выживании человеческой популяции, когда действуют условия “ЛИБО-ЛИБО” и “ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ”.

г. Красноярск
№5, 1994 г.