Улетела моя жар-птица,
Вскинув перья.
Какая стать!
Ни гулять, ни дружить, ни жениться —
Ты — любовь моя,
стерва,
б...

***
Уходит год или столетье,
Как светлый миг, покоя час.
И кто-то погоняет плетью,
Глядя насмешливо на нас.

Над нами посвист, словно ветер,
А хохот — молнии разрыв.
Мы принимаем звуки эти,
Не понимая до поры,

Кто нами правит, как погонщик,
В небесном кресле развалясь,
А мы через поля и рощи
Спешим, разбрызгивая грязь.

Куда несемся? Что оставим
На полустанках, где трубач?
Что вместе с трубачом восславим,
Чей звук из горла, словно плач?

Проходит день, уходит месяц.
Весь век — порханье мотылька.
И гири ничего не весят,
И совесть, словно пух, легка.

И мысли ничего не стоят —
Пчелиным роем в голове.
И на луну собаки воют —
Чтоб проводить двадцатый век.

Встает спиральной круговертью
Прощальный вихорь на дворе.
Неужто все тысячелетье
Всего строка в календаре?

***
Я пишу на листке желтоватого клена,
На папирусе, тонком, как шелк,
Его жилки краснеют металлом каленым,
Эти искры я в пепле нашел.

Ободки их еще зеленеют, как лето,
В их изгибах крылатый размах.
Ветер вспыхнет, они уже где-то,
Стаей птичьей в осенних цветах.

Все утихло, как в смолкнувшем хоре,
Сбилось теплою птицей в постель.
Я один в необъятном просторе —
И в душе и на небе метель.

***
Такой уж возраст настает.
Тут каждый год, как испытанье,
тут каждый час, как подаянье,
хотя никто не подает.

Моли во имя ли отца
или за ради Иеговы,
одно и то же, что обнову
просить у жалкого скупца.

Нам легче получить подарок
или разжалобить купца,
чем от Всевышнего Творца
день лишний получить задаром.

Мы знаем правильный черед
годам, минутам и секундам,
хотя надеемся подспудно
на фантастический исход.

Несутся мысли оголтело
туда, к истокам бытия,
где захотел бы быть и я,
когда б не все осточертело.