Дмитрий СЕРГЕЕВ
ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА
“ПОСЛЕДНИЙ РАСКЛАД”
1. Между Вислой и Одером
1945 год.
При выписке из госпиталя Еремину дали направление в прежнюю часть, но
где она сейчас находится никто не знал. К этому времени войска первого
белорусского пересекли Польшу и вошли в Германию, БАО мог быть где угодно.
На попутках добирался в штаб фронта. Там выяснит.
Путь лежал через Варшаву. В городе для проезда машин расчистили лишь главные
магистрали, прочие улицы — сплошные завалы. Медленно, долго тащились сквозь
разрушенный город. Еремин с изумлением, отчасти похожим на дикарский восторг,
смотрел на нескончаемые руины. На его чувства, неосознанно, подспудно
действовала впечатляющая картина вселенского разрушения. Это сколько же
человеческого труда и гения потрачено, чтобы произвести первобытный хаос!
Невозможно определить, где пролегали поперечные улицы. Обломки зданий,
кирпичный бой, горы штукатурного мусора вперемежку с искореженной мебелью
громоздились всюду. Машины ехали точно по дну ущелья. Грузовики, виллисы,
самоходки текли бесконечной вереницей. Скрежет, лязг, гул работающих моторов
не прерывались ни на мгновение. Воздух пропах бензином и застоялой пороховой
гарью. Городу уже никогда не подняться из руин — останется громадная свалка
мусора — кладовая и поприще будущих археологов.
Посреди этакого бедлама не должно было сохраниться ничего живого, и пегому
совершенно неправдоподобными казались редкие прохожие, пробирающиеся поверх
завалов, проложившие тропы там, где прежде были тротуары.
Запомнился старик в черной одежде, в черной шляпе, влезший на гору битого
кирпича и подающий руку старухе, которая брела следом за ним. Откуда они
взялись, куда и зачем шли, что разыскивали посреди развалин? Ни старик,
ни старуха не проявляли ни малейшего интереса к проходящей мимо военной
технике, не замечали солдат и офицеров с немым любопытством глазеющих
по сторонам.
Город-призрак с черными привидениями, населяющими его, остался позади.
По обе стороны шоссе распахнулся земной простор, безмятежное голубое небо
с редкими облаками необъятным куполом накрыло поля и перелески, через
которые бежала машина.
...Ночевал Еремин в Любони под Познанью, которая на этот день еще не была
взята — у немцев оставались несколько кварталов и крепость на берегу Варты.
Надеялся к вечеру разыскать свой БАО. Путешествие на попутках утомило
и наскучило.
На развилке дорог у контрольного поста пришлось долго ждать: то проходившая
машина направлялась не туда, куда ему нужно, то не было свободного места
ни в кабине, ни в кузове. Грузовики большей частью шли загруженные боеприпасами.
День выдался солнечный, теплый. Однако солдат, дежуривший
у шлагбаума, одет в полушубок. Его сменщики и начальник поста старший
лейтенант, обитали в наскоро сколоченной тесовой будке. По видимому, в
ней было жарко от растопленной буржуйки. Офицер, изредка выходивший наружу
взглянуть на дорогу, на проходящий мимо транспорт, был распарен и краснощек.
Местность вокруг пустынная, никакими следами боев не помеченная. В отдалении
за убранным полем виднелась деревня. Стерня, утром еще припорошенная снежком,
обнажилась, золотясь на солнце. Нагретый воздух медленно сменял прохладную
свежесть остывшей за ночь земли. Запах прошлогодней соломы и талого снега
заставлял дышать полной грудью.
Еремину наскучило ждать, он сильно проголодался. До ближайшего продпункта,
где предъявив, выданный в госпитале аттестат, он сможет поесть горячего,
больше двадцати километров. Будь вдвое меньше, так, не дожидая попутки,
рванул пёхом.
Просторное, ясное небо и тишина, которую не разрушал, а как бы дополнял
шум, идущих по шоссе автомобилей” создавали умиротворенное настроение.
С трудом верилось, что где-то, не так уж и далеко отсюда, проходит линия
фронта со всеми ее прелестями.
Внезапно накатилась тоска. Он не мог сказать, была ли это тоска по оставленному
госпиталю, где прошла, хоть и небольшая” частица его жизни, которая многим
будет памятна ему и спустя годы.В этом Еремин был уверен. Или же это была
тоска по далекому отсюда дому. Ни то, ни другое, просто тоска, острая
и всевластная. И пана Вову, и его милую кузину Зосю, и пана Выспянского
органиста в местечковом костеле, равно как своих родных и школьных друзей,
он вспомнил уже после того, как чувство тоски захватило его.
.. .Точно такая же тишина и голубой простор Снимали Иркутск в конце сентября
сорок первого. Володя Еремин, накануне еще ученик десятого класса, сидел
на деревянных ступенях военкоматовского крыльца, ожидая команду строиться
в колонну и топать на вокзал. Поблизости там и сям, группами и в одиночку,
маялись другие призывники. Не только чистое небо, но и схожее состояние
беспредметной тоски, соединили в сознании Бремина два эти удаленные друг
от друга момента. У возникшего чувства был даже свой особенный запах.
Неизвестно, откуда он взялся сейчас, здесь — сам собой воскресился в памяти
— терпкий аромат созревших ягод черемухи. Там, в Иркутске в сентябре сорок
первого, смолево-черные кисти красовались поверх заплота на другой стороже
улицы, наискосок от военкомата. Двое пацанят лет по двенадцати-три
Скачать полный текст в формате RTF