Тойво РЯННЕЛЬ

ТУВИНСКИЕ
РАССКАЗЫ

КАК Я БЫЛ БРАКОНЬЕРОМ

ВЕЛИКОЕ дело иметь мотоцикл “Харлей-Дэвидсон”, пусть трофейный, не совсем новый, но безотказный и сильный — а для нас и крылатый на укатанных степных дорогах Тувы и на степных увалах, где дорог нет, а лишь следы овечьих табунов. Взлетишь на вершину холма, убедишься, что на предстоящем спуске нет смертельных препятствий — и катишься вниз с выключенным мотором.
Итак, за рулем этого железного зверя сидел Саша Ермолаев — отставной сержант по кличке “полковник”, за ним на седле я, с рюкзаком и этюдником на спине, а в люльке — Вася Демин, вооруженный малокалиберной винтовкой. Пастух Кудрявцев пожаловался, что на маршрутах его табунов появился волк... И этот волк ворует ягнят, при виде человека убегает не спеша, по наглому вскидывая добычу на спину, — смотрите мол, люди, не боюсь я вас! Вот этот-то волк нам и был нужен, и не только потому, что за его шкуру давали сто рублей и молодого барана — мы хотели помочь доброму старательному пастуху, не раз принимавшему нас за скромным полевым столом в своих пастушьих владениях.
Не так-то просто угадать, на дне какого оврага в кустах прячется этот хитрый разбойник. Поэтому на пологих склонах холмов мы выключали мотор и, катясь вниз, делали плавные зигзаги среди зарослей желтой акации — авось, да и спугнем дремлющего в полдень волка. На длинном, очень чистом спуске мы заметили трех огромных птиц. Они спокойно что-то клевали, иногда, вытянув шеи, посматривали кругом, и нас заметили уже на расстоянии выстрела. Пока Саша остановил мотоцикл, чтобы дать возможность Демину спокойно прицелиться, дрофы, разбежавшись, оторвались от земли, энергично работая крыльями.
Василий долго прицеливался, и мне показалось, что стрелять уже бесполезно. Но тут Демин выстрелил, и последняя птица, резко кувыркнувшись, начала падать. Мы даже слышали глухой удар о сухую степную твердь. Мы поспешили туда. Мотор страшно ревел и дымился — что-то разрегулировалось, но мы спешили к неожиданной добыче. Попасть пулей в летящую в двухстах метрах птицу — большая удача и редкая случайность. Мы кинулись качать охотника, но он резко увернулся, отказываясь от такого почета и, объясняя, что стрелял-то в среднюю птицу, а упала последняя, так что он ни при чем — дрофа сама налетела на пулю.
— Конечно, сама. Увидела пульку, да и прикрыла грудью товарищей, — поддержал шутку

Александр. — Боюсь только, что охотинспекция не поймет ее подвига.
СЛОВА Ермолаева оказались пророческими.
Вернувшись в город в дом Деминых, мы столкнулись с трудной задачей — как опалить эту крупную добычу в обстановке секретности. Во дворе костер разводить нельзя, увидят соседи, донесут пожарным и в милицию. В плиту, где уже прогорали тонкие поленья, птица не вмещалась. Я вызвался опалить дичь в дровянике, на примусе и с помощью паяльной лампы. Конечно, запах паленых перьев разойдется на весь квартал, но что делать — не пропадать же добру.
Мы, конечно, знали, что отстрел дрофы в этом году запрещен. После морозных недель в Персии, куда улетают зимовать эти теплолюбивые птицы семейства куриных, их численность сильно убавилась. Я так же знал, что в южные степи Красноярского края эти птицы вообще не прилетают.
Закрывшись в дровянике, я успешно опалил птицу, но был уверен, что соседи догадались, в чем дело. Для отвода глаз Саша Ермолаев ковырялся в моторе около калитки, сжигал на небольшом огне ветошь и масляные тряпки. Василий Фадеевич на веранде правил написанный утром на Чадыре этюд. Я слышал вопросы проходящих по переулку соседей — что и где палят... Не успел я выйти из дровяника, как услышал заискивающе-вежливое приглашение хозяина кому-то зайти и посмотреть на нашу добычу.
— Выходи, Васильевич, тут важные гости пришли.
Увидев у меня в руках опаленную громадную птицу, двое военных так и ахнули.
— Давненько не попадалась такая!
— Саша, — продолжал суетиться Демин, — слетай за бутылкой. Гости уважаемые, проходите в дом. Васильевич, доставай из-под печки чугунную утятницу, давай разделывай свою курицу.
Гости сказали, что никого за бутылкой гонять не надо. Пока парится и жарится дрофа, кончится рабочий день, и они придут и сами принесут бутылку. Только сейчас я разглядел этих людей: один был в форме внутренних войск НКВД, другой — в милицейской форме. Оба в звании полковника.

Скачать полный текст в формате RTF