Это был коронный номер! Люди апплодировали, кричали “бис!”, “браво !”, Борисыч кряхтел, стараясь скрыть свое волнение и набрасывался дурашливо на свою жену: “Слушай, мать, а чегой-то мы тут распелись, понимаешь, домой пора, мне еще рулить шесть часов.” Мы торопливо укладывали пожитки в машину под несмолкавшие апплодисменты, пожатия рук и выкрики: “Спасибо за песни! Приезжайте еще!..” покатили домой.
“На свете, — говорят французы, — есть три самых великолепных зрелища: танцующая женщина, скачущая лошадь и яхта, идущая под всеми парусами.”
Согласна с французами: великолепны скачущая лошадь и яхта под парусами, но все же считаю, что самое великолепное зрелище — поющий мужчина!

ПОТЕРЯННАЯ МОРДА

(из жизни городского детсада)
Трехлетка Альбертик попал в младшую группу детсада из жутко интеллигентной семьи. Родители хоть и безмерно любили его, но воспитывали в строгих правилах хорошего тона.
Приживался он долго и болезненно, с трудом усваивая непонятную методику педагогического дошкольного воспитания, терялся от шума и толкотни, от множества лиц, от вечной гонки: “...скорей умывайся, быстро ешь, марш одеваться!..”
Альбертик не успевал, его толкали и обижали; он пытался плакать, но помня наставления любящей мамы: “Плакать на людях не прилично”, сдерживал слезы, глотая ком в горле; пробовал давать сдачи обидчикам, но вспоминал еще более строгое наставление мамы: “Драться — это ужасно. Только невоспитанные дети дерутся”.
Иногда затурканному Альбертику хотелось подойти к шумной, молодой, горластой воспитательнице и поискать у нее утешения и защиты, но она и сама, затурканная теснотой и сорока двумя незакрывающимися ртами, раздавала мимоходом затрещины, не забывая и ему отвесить его законный детсадовский подзатыльник.
Помаленьку добрый, наивный Альбертик притерпелся к обидам, стал увлекаться играми. Больше всего он любил мягкий, желтый песочек во дворе детсада. Здесь он забывал о строгих наставлениях мамы “быть всегда чистым и опрятным”, ползал на коленках и животике, не думая о стрелках на брючках, великолепном кружевном жабо с черным галстучком-бабочкой на бывшей (с утра) белоснежной рубашечке.
Таким его и застукала испуганная воспитательница.
— А...А...Альбертик!.. Ты что делаешь?! Ты посмотри, паразит, на кого ты похож? Что я твоей матери скажу? Иди и сейчас же вымой морду!
Под конец прогулки заполошная воспитательница, забыв про то, что было с Альбертиком, и не обнаружив его в общей ораве, кинулась искать его по всем детсадовским закоулкам.

Альбертик обнаружился там, куда она сама же его отправила — в умывальной комнате. Последовал грозный окрик:
— Ты что здесь делаешь?
—Умываюсь.
—Ты уже сколько здесь торчишь, а умытого не видно! Посмотри на свою морду!
— Нина Николаевна,— дрожащим голосом пролепетал Альбертик,— а я руки вымыл, а морду не нашел.
“Морда” была найдена и вымыта, брючки отутюжены, рубашечка с великолепным кружевным жабо отстирана, бабочка водружена на тощую шейку. Жизнь Альбертика в детском саду продолжалась.

ТЕТКИН ПРАЗДНИК

(из жизни северного детсада)
Вырывающегося из рук и дико орущего Вовочку мама тащила в детсад как упирающегося всеми четырьмя копытцами олененка.
Из конца в конец маленького села разносился вопль: “А-а-а-а! Не пойду-у-у! А-а-а! Не хочу-у-у!”
В прихожую детсада сбежались все наши работники и дети. Встревоженная, бегу из своего кабинета и я. Сидя на полу с уже стянутыми с ног торбасами, Вовочка отчаянно отбивается от взрослых.
Выпроваживаю всех и остаемся втроем — Вовочка, его мама и я. Уголком халата вытираю мокрые от слез тугие Вовочкины щечки.
— Что случилось, Вова?
— Да-а-а, — тянет он уже на более низкой ноте, — не хочу стишок.
— Какой стишок?
— Про тетку.
Смотрю по очереди на Вовочку и его маму, застенчивую женщину из местных.
— Какую тетку? — спрашиваю не столько Вову, сколько ее. Из недр кухлянки она торопливо достает смятый клочок бумаги. — Вот. Воспитатель сказала — стишок учить. Не хочет, однако.
Разворачиваю клочок — там крупными буквами: “Слава партии родной в день ее рождения!”. Ага, слова из сценария утренника. Их должны говорить хором все дети.
— Вовочка, это же не про тетку стишок. Про день рождения нашей партии. Надо выучить. Всего две строчки.
Вовочка засопел, собираясь вновь заплакать.
— Ну ладно, ладно. Не можешь запомнить, не учи. Будешь кричать только “Ура!”. Давай порепетируем.
В раздевалке раздается двухголосное троекратное “Ура!”
Счастливый Вовочка уходит к детям.