организаторов и строителей первой сельскохозяйственной выставки в Москве, в Нескучном саду (парк имени Горького). Был энтузиастом Общества евреев-земледельцев: ОЗЕТа. О нем Демьян Бедный написал в эпиграмме: “Что ни час, то идея у этого иудея”.
Чаянова же привлек энергичный директор студии Моисей Никифорович Алейников. Хотя риск был. Ведь аграрники-марксисты из Коммунистической Академии “заклеймили” в 27-м году Чаянова как “неонародника”. В том, 28-м году, когда заканчивалась картина “Альбидум”, Чаянова убрали с поста директора основанного им Института сельскохозяйственной экономии. Александра Васильевича оставили членом коллегии НИИ. Ученому пришлось покаяться в “ошибках”. За ним сохранили профессорское звание в Тимирязевке. К сожалению, он уже “склонялся” к совхозным формам землепользования. Даже подготовил рукопись “Организация крупного хозяйства эпохи социалистической реконструкции земледелия” (рукопись исчезла).
Вернемся к фильму.
В достопамятном 28-м году Чаянов еще не оговаривал себя и был горой за кооперацию. Однако, НЭП-то дышал на ладан. Подходил “великий перелом” в деревне. А с ним уходило время Чаянова…
Чаяновские идеи проклюнулись только теперь, когда земля уткнулась в сельскохозяйственный кризис. Ученый-аграрник, научно обосновавший сбалансирование отраслей, самоокупаемость и хозрасчет, предлагал такие земельные хозяйства, которые устойчиво держатся на собственных людских и материальных ресурсах. Александр Васильевич, подобно Вавилову, сам проехался по Европе, изучая опыт западных коллег. Он мыслил масштабами континента, масштабами десятилетий. И все же он сохранял утопический идеал, которым жили и дышали и славянофилы, и отчасти Достоевский, и костромской художник и крестьянин Ефим Честняков…
Утопия проникла и в фильм “Альбидум”. Она на свой скромный лад отразила как судьбу Чаянова, так и собственно фильма.
Чаянов доработал сценарий Брагина, а еще укрепил авторов ленты в перспективности сельскохозяйственных кооперативов. Оболенский вспоминает, что видел Александра Васильевича всего раз: весной 28-го на просмотре картины в правлении “Межрабпомфильма”. Чаянов подарил режиссеру свою книжку “Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина”. Книжка пропала во время войны, вместе с архивом Оболенского. Режиссер жил тогда в Жаворонках, под Москвой. Ушел в ополчение, а жена вынуждена была покинуть дом — ведь немцы в тот момент врывались аж в Вязёмы, а это рукой подать до Жаворонков…
Но вот актриса Галина Сергеевна Кравченко, которая снималась в “Альбидуме”, припоминает Чаянова на съемках фильма: веселый, приятный человек. Кто помнит лучше? Оболенский или Кравченко? Не знаю.

Осип МАНДЕЛЬШТАМ

***
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.

Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.

Уведи меня в ночь, где течёт Енисей
И сосна до звезды достаёт,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьёт.

17-28 марта 1931 года